Форум » Архив I части игры: Вилла Аллегрия » "Nulla regula sine exceptione". Дорога от церкви к Villa Allegria. 08.07.1752 10.30 » Ответить
"Nulla regula sine exceptione". Дорога от церкви к Villa Allegria. 08.07.1752 10.30
падре Витторе: После утренней мессы падре Витторе оседлал смирную гнедую лошадку и отправился на виллу Аллегрия. Священник медленно ехал по дороге, ведущей на виллу. Кобылка шла мерным шагом, изредка встряхивая гривой. Падре, полностью погруженный в размышления о таинственном убийце и предстоящем разговоре с сеньоритой Паолой и ее отцом, практически не замечал ничего, что творилось вокруг.
Ответов - 4
Огюст де Нуарэ: Апартаменты герцога де Нуарэ - Конюшня - Дорога от церкви к Villa Allegria Нынешним утром маршрутом своей верховой прогулки Огюст выбрал направление не к деревням, а к церкви, описав небольшой круг по полю. К самому зданию он не добрался, но выехал на дорогу, ведущую от церкви к вилле и позволил Спектруму самому выбирать удобную для него скорость. Жеребец отмерял путь резвой рысью, иногда чуть ускоряя шаг. Близился одиннадцатый час дня. Тёмную фигуру на дороге герцог заметил издалека, но лишь чуть приблизившись, понял, что впереди него тоже верхом движется человек в сутане. Догадаться о том, что то был тот самый святой отец, который отпевал двумя днями ранее покойного графа, не составило труда. Де Нуарэ чуть наморщил лоб, вспоминая имя, а Спектрум тем временем нагонял неспешно идущую лошадку. - Доброго дня, падре Витторе, - приветствовал герцог, когда его жеребец поравнялся с лошадью падре.
Огюст де Нуарэ: Падре Витторе В ответ на приветствие священник резко обернулся, натягивая поводья - погруженный в раздумья, он не услышал шагов приближающегося всадника. В любезном господине падре узнал одного из гостей виллы, человека, которого, в прочем ни разу не видел среди прихожан. - И вам утра доброго, - спокойно ответил, не заботясь о том, чтобы быть излишне приветливым. Замялся, осознав, что не знает имени сеньора. Огюст де Нуарэ - Огюст де Нуарэ, - чуть наклонил голову мужчина, представляясь и тоже натягивая поводья. Титул он не назвал, и поступил так намеренно: что для служителя церкви мирские звания? – Я сын старого друга сеньора Порпорино, моего отца звали Жильбер де Нуарэ и, полагаю, он вполне мог иногда посещать ваш приход, падре… Или не посещать. Герцог улыбнулся, ничуть не насмешливо, а вполне приветливо, с неявным вежливым интересом глядя на священника. Падре Витторе Витторе нахмурился, вспоминая. Потом внимательней поглядел на всадника. Да, определенное сходство наличествовало. И если сын пошел в отца... Падре не удержался, и позволил себе строго поджать губы, покачать головой. - Да, я припоминаю вашего батюшку. А также... его своеобразное представление о грехах и их искуплении. Огюст де Нуарэ - Отец любил замаливать свои грехи и откупаться щедрыми пожертвованиями, но, едва ступив с порога церкви, уже перебирать в уме список доступных ему на этот час прелюбодеяний, - спокойно уточнил герцог то, что не осмелился сказать падре, и при этом мужчина не отвёл взгляда от лица собеседника. – Хотя мне всегда казалось, что это не «своеобразное представление», а один из наиболее популярных в современном обществе способов замаливания грехов. Или я ошибаюсь, падре, и среди титулованных особ сплошь царит нравственность и благочестие? Де Нуарэ одарил мужчину в сутане прямым взглядом, в котором сквозил неприкрытый скепсис к высказанной последней своей фразе. Падре Витторе - Если сыну приятней слышать из уст других о том, что его отец был погрязшим во грехе развратником, я не могу не пойти навстречу такому желанию и назову вещи своими именами, - довольно резко ответил падре. - Вы, как я понимаю, куда честнее своего батюшки? И, судя по тому, что я ни разу не видел вас в церкви, предпочитаете не надеяться на искупление? Огюст де Нуарэ - Я предпочитаю слышать правду, падре, какой бы она ни была, - пожал плечами Огюст, никак не отреагировав на красочный эпитет, употреблённый собеседником в адрес отца. – И если правда такова, как вы сказали, а вы, в сущности, достаточно близки к истине, с какой стати мне делать вид, что отец мой был ангелом во плоти? Герцог хмыкнул, чуть натянув поводья – куда более резвый Спектрум норовил на шаг опередить едва плетущуюся лошадку. - А в церкви вы не видите меня потому, что я не считаю нужным замаливать те поступки, которые совершил в трезвом уме и с твёрдым расчётом. Иной же причины для посещения храма божьего не нахожу, - Огсют снова пожал плечами, не отводя взгляда. - Большинство людей вспоминает о религии лишь тогда, когда им приходится туго: влиянием Дьявола они оправдывают свои ошибки, верой в Божье милосердие объясняют нежелание их исправлять. Падре Витторе - Гордыня - один из семи смертных грехов, filius meus, - Витторе натянул поводья, останавливая лошадь. С интересом, но без излишней симпатии поглядел на Нуарэ. - Но вы, видно, считаете, что вполне постигли натуру человеческую, если так свободно говорите о том, за чем же люди приходят к Богу. Огюст де Нуарэ - Не все, - мотнул головой де Нуарэ, тоже натягивая поводья. – Есть те, кто верит искренне и, веруя, живёт так, что у него не возникает необходимости что-то замаливать. Есть те, кто, не веруя, не лжёт себе и другим. Но большинство, увы, предпочитает чуть ранее упомянутый способ. Герцог мягко погладил по шее Спектрума, не понимающего причин внезапной остановки, прежде чем проговорить: - Но не все, этого я и не утверждал, святой отец. Даже здесь, на вилле Аллегриа, можно увидеть исключения из правила. Которые, впрочем, это правило лишь подтверждают. Падре Витторе - Вы не слишком похожи на своего батюшку, filius meus, - чуть улыбнулся священник, не считая нужным уточнять, к какой категории человечества относит себя сеньор. - Уж кем никогда не был Жильбер де Нуарэ, так это философом. Но вы говорите об исключениях? И в чем же, по-вашему, эти исключения состоят? Огюст де Нуарэ - Благодарю, - это мужчина произнёс вполне искренне. – Мне бы и впрямь не хотелось быть на него похожим. Он ослабил натяжение поводий, и жеребец переступил с ноги на ногу, недовольно покосившись на неподвижную лошадку святого отца, но всё же оставшись на месте, послушный воле хозяина. - Быть может, мы всё же тронемся, падре? Судя по всему, нам в одну сторону, - улыбнулся де Нуарэ, кивнув вперёд, в сторону ещё невидимой виллы. – Что же до исключений, то они состоят не в «чём», а в «ком», падре. В людях, разумеется. Падре Витторе Витторе кивнул и тронул поводья, и лошадка пошла вновь тем же неспешным размеренным шагом. - Мы так или иначе говорим с вами о людях, filius meus, - заметил Витторе строго. - Все - и грешники нераскаявшиеся, и грешники, готовые к покаянию, и даже те, кто мнит себя живущим по совести и без греха - все относятся к роду человеческому. Вера или безверие, лицемерие или правдивость отличают их друг от друга. А потому, думаю, я все же не ошибся в вопросе. Так все-таки, в чем, по вашему, состоит исключение, которое подтверждает ваше правило? Огюст де Нуарэ - Да вы и сами философ, падре, - герцог негромко и мягко рассмеялся. Потом, вернув лицу серьёзность, секунду думал над ответом, прежде чем продолжить. – Я имел в виду, что среди ныне пребывающих на вилле людей, скрывающих под маской высоконравственности те ещё пороки, есть некоторые, в ком я склонен видеть если и не образцы добродетелей, то по крайней мере близкие к тому образы. Огюст скосил глаза на святого отца и улыбнулся краешком губ. - Или же вы, падре, желаете, чтобы я назвал вам имена этих исключений? Падре Витторе - Служителя Господа от философа отличает вера, - Витторе чуть опустил голову. - Нельзя помогать страждущим, не пытаясь даже попробовать понять, чем живет тот или иной человек. Я служитель Господа, filius meus. Что же до исключений - почему бы и нет? Каждое правило, как и исключение, только выигрывает от наглядного примера. Огюст де Нуарэ - Например, сеньорита Паола Порпорино, - просто ответил мужчина, взглянув на падре. Падре Витторе - И к какой категории исключений вы относите сеньориту? - Витторе ответил слишком быстро и резко для обычного праздного интереса. Огюст де Нуарэ Герцог наградил спутника пристальным взглядом, прежде чем произнести: - Разумеется, к тем, кто является человеком добродетельным не только снаружи, но и внутри, - Огюст сделал паузу, не отводя глаз от лица святого отца. – Мне непонятен ваш порыв, падре… Падре Витторе - Порыв? - Витторе стало неприятно, что он не смог удержать себя в руках. И, конечно же, рассказывать гостю хозяина дома о своих подозрениях по поводу молодой сеньориты он не собирался. Священник слегка пришпорил лошадь, понуждая ее ускорить шаг. - Не понимаю, о чем вы говорите. Обычный вопрос. Вы правы - сеньорита Паола достойная девушка и ревностная католичка. Огюст де Нуарэ - А ложь не относится к грехам, падре? – спросил герцог, когда Спектрум поравнялся с чуть опередившей его лошадью. Падре Витторе - Относится, - Витторе поднял голову и твердо, чуть ли не с вызовом посмотрел на всадника. Огюст де Нуарэ - В таком случае вы только что согрешили, - спокойно ответил Огюст. Падре Витторе - Даже если бы это было и так, ответ мне держать не перед вами, - отрезал священник. Огюст де Нуарэ - Разумеется, - холодно кивнул де Нуарэ, проглотив готовые сорваться с губ слова извинения за вмешательство не в своё дело. – Кто я? Всего лишь грешник. Падре Витторе - Прежде всего вы человек. Как я, как и все прочие, о ком мы не так давно говорили, - Витторе, кляня себя за ту легкость, с которой он всегда попадался в ловушку гнева, старался говорить как можно мягче. - Отвечаем же мы за грехи лишь перед Господом. Огюст де Нуарэ - За свои грехи я предпочту отвечать в первую очередь перед своей совестью, святой отец, - всё так же спокойно, но уже без тени приветливой улыбки ответил герцог. – А существование господа для меня видится маловероятным. Но это уже вопрос, который нам с вами обсуждать, пожалуй, не следует. Падре Витторе Витторе равнодушно пожал плечами: - Совесть... На моей памяти люди не раз заключали с ней сделки. Огюст де Нуарэ - А на моей памяти и вовсе прекрасно сущестовали без неё, - хмыкнул де Нуарэ. – И что? Как и другие – без веры в Бога. Тут уж дело выбора каждого: перед кем отвечать за свои грехи и отвечать ли вообще.
Огюст де Нуарэ: Падре Витторе - Что ж. В этом не могу не согласиться. Право выбора всегда остается за человеком. Но отсутствие веры в Бога еще не отрицает его существования. И неверие в последующую кару не отменяет оной. Хотя, - холодная усмешка, - куда как легче жить в полной уверенности, что не существует того, что нельзя познать или почувствовать. Огюст де Нуарэ - Я в достаточной мере познал и почувствовал, - голос герцога звучал ровно и безэмоционально, - что если над этим миром и есть бог, то у него… весьма своебразное чувство юмора и справедливости. Так что мне проще признать, что его нет вообще, нежели то, что он - если существует - таков, каким видится. Падре Витторе - И что явилось для вас источником этого познания? - спросил Витторе, котрому за не столь уж долгое время службы в приходе, не раз довелось слышать такие слова. Иногда их произносили с равнодушием, иногда - в отчаянии. Но у священника было свое, неколебимое мнение по этому поводу. Огюст де Нуарэ - Очевидно, жизнь, - хмыкнул Огюст и чуть приподняя брови, этим жестом демонстрируя удивление заданному падре вопросу. Падре Витторе - Вы ведь прекрасно поняли мой вопрос, filius meus, - усмехнулся Витторе. - Но если у вас нет желаения откровенничать, я пойму. В конце концов, вы не на исповеди. Огюст де Нуарэ - И никогда на ней не буду, падре, - тоже усмехнулся герцог, после чего, секунду о чём-то раздумывая, добавил. – Но нет необходимости мне идти на исповедь, чтобы увидеть доказательства несуществования вашего господа, святой отец. Достаточно лишь присмотреться повнимательней. Огюст перевёл на спутника задумчивый взгляд, ожидая ответной реплики. Падре Витторе - И что вы увидите в этом случае? Огюст де Нуарэ - Танталов, святой отец, воспетых Хуаном де Аргихо, - усмехнулся герцог. Падре Витторе - Я читал в большей степени богословские тексты, - несколько резковато ответил Витторе - показывать недостаток в образовании всегда было неприятно. - И не знаком с творениями этого сеньора. Огюст де Нуарэ «В таком случае, испанский вы тоже не знаете», - не в качестве упрёка, но констатации факта подумал про себя Огюст, а сам, припомнив один из удачных переводов этих строк на итальянский, прочёл по памяти: - Карают боги гнусного Тантала, чья низость на пиру ввела их в гнев. Своим обманом мудрость их презрев, изведал он, что значит их опала: к воде ладони тянет он устало, почти касается рукой дерев, но Эридан уходит, обмелев, и дерево ему плода не дало. Ты удивлен, страдальцу сострадая, что плод, в его уста не попадая, приманкой служит для его очей? Ну что ж, окинь округу трезвым взглядом, и ты увидишь сто Танталов рядом - несчастных, средь богатства, богачей. Герцог сделал паузу и лишь после неё добавил, задумчиво глядя на собеседника: - Впрочем, говоря о доказательствах несуществования бога, нельзя не вспомнить событий недельной давности, вы не находите? Падре Витторе - Этот Тантал сам выбрал для себя такие муки. Все, что происходит с человеком, это следствие его выбора или выбора за него. Так или иначе, - падре помолчал, чуть потирая пальцами в задумчивости кожу поводьев. - Говоря о доказательстве, вы имеете в виду убийство? Огюст де Нуарэ - Выбор за человека – не есть его собственный выбор, падре, - мягко отметил де Нуарэ, но тут же перевёл разговор на более актуальную тему. – Не только убийство, но и всё, что за ним последовало. Всю эту неделю. Падре Витторе Витторе хотел было возразить, но любопытство победило, и он всего лишь спросил: - О чем вы говорите? Огюст де Нуарэ - О последовавших событиях, - пожал плечами Огюст, а потом усмехнулся, скосив глаза на мужчину. – И о словах, произнесённых по этому поводу. Падре Витторе Витторе покачал головой, не принимая игру: - Светская витиеватость и любовь к игре словами не для меня. Поэтому если вы все же намерены что-то поведать, говорите. Если нет - я уже сказал, что не вправе требовать откровенности. Огюст де Нуарэ Огюст покачал головой: - Я не играю словами, падре. Всего лишь имел в виду, что… - он вдруг словно вспомнил что-то, прервался и продолжил совсем в ином тоне. – А что же вы как представитель церкви скажете об убийце? Я слышал, что его называли восставшим из могилы мертвецом, пришедшим нести возмездие за некие грехи прошлого. Вы тоже в это верите? Падре Витторе - Нет, - Витторе твердо покачал головой. - Я ни на грош не верю в сказки, рассказываемые людьми, погрязшими в суевериях. И даже если бы я считал возможным, что мертвец может выйти из могилы до Страшного Суда, я все равно бы не считал того, кто рядится в призрака, бесплотным духом. Уж слишком у него человеческие методы. Огюст де Нуарэ Де Нуарэ чуть свёл брови на переносице. - Прошу простить, если мой вопрос покажется бестактным, но не ошибусь ли я, если предположу, что вы направляетесь на встречу с сеньором Порпорино как раз из-за этой истории с Призраком? – спросил герцог, и по его тону было понятно, что он вполне приемлет отказ падре отвечать. Падре Витторе - Среди прочих причин, - кивнул Витторе. Огюст де Нуарэ Герцог кивнул, оценив немногословность падре, после чего, перехватив поводья, с лёгкой улыбкой произнёс: - Что ж, видимо, своим присутствием я невольно помешал неким вашим рассуждениям… в том числе и о причинах, побудивших вас покинуть церковь. Прошу простить меня за это, падре. Падре Витторе - Постойте, - Витторе несколько повысил голос. Человек, так упорно уходящий от ответа явно должен что-то знать. И падре постарался исправить свою ошибку. - Мои рассуждения по пути. Они касались как раз убийцы, ставящего нелепый спектакль на вилле. Огюст де Нуарэ Герцог вновь натянул поводья, приостанавливая уже намеревавшегося ускорять шаг Спектрума и дожидаясь, пока падре поравняется с ним. - И в каком же направлении вы рассуждали, святой отец? – поинтересовался де Нуарэ. Падре Витторе - Я думал о том, кто же додумался напялить балахон духа и под этой личиной походя убить человека, - не заботясь о красивости фразы, ответил Витторе. Огюст де Нуарэ - Видимо тот, кто желал остаться незамеченным, - с трудом проглотив усмешку, ответил герцог. – Было бы странно, если бы он явился во всей красе или оставил поверх трупа записку со своими инициалами. Падре Витторе - Желание, конечно, похвальное, - нахмурился Витторе. - И, надо сказать, в маскировке он преуспел. Но узнать кто именно оказался таким выдумщиком, мне бы очень хотелось. Но, к сожалению, я не столь умен и не столь много знаю о событиях, происходивших на вилле. Увы. Огюст де Нуарэ - Так ведь никто не знает, падре, - развёл ладони в стороны герцог. – Кто-то строил догадки, кто-то махнул рукой, предпочитая забыть о произошедшем, кто-то пытался как-то расследовать это дело в меру собственных усилий, но натыкался на глухую стену. Так что живущие на вилле знают не больше вашего. Падре Витторе - Вы тоже живете на вилле, - взгляд Витторе стал цепким. Не взялись эти слова с предыдущими намеками и оговорками. - И, вероятно, у вас есть какие-то мысли на счет этого человека? Ну, пусть, не о том, кто он на самом деле, так хоть о том, с какой стати ему понадобилось убивать? Огюст де Нуарэ - Нет. Более того, - и герцог подчеркнул следующие слова голосом. – У меня нет никаких мыслей и относительно того, как ныне покойный граф осмелился оказаться на балконе незамужней девушки и что он делал возле дома хозяев в столь необычное время суток. Почему-то это заинтересовало почтенную публику куда меньше самого факта убийства. Падре Витторе - Возможно, потому что граф, какими бы ни были его намерения, уже ничего не сможет сделать или сказать. Защита чести - причина, котрую принято считать достойной. Но это не отменяет ни маски, ни спектакля. Ни слишком ли сложно для такого уважительного повода? Огюст де Нуарэ - А почему вы так уверены, что маска и спектакль были преддверием убийства? Быть может, некий господин всего лишь решил впечатлить очаровательную сеньориту и уже потом оказался вынужден поступить так, как поступил? – красивые брови герцога изогнулись в вопросе.
Огюст де Нуарэ: Падре Витторе - Осыпав какой-то ядовитой дрянью в назидание? - Витторе усмехнулся. - Я бы поверил, если бы речь шла о какой-нибудь сеньорите, которая от неожиданности хватается за что попало и пускает в ход, не раздумывая. Но поскольку Призрака, по всей видимости, замечала не одна сеньорита Паола, в его существовании я не сомневаюсь. Если бы у графа в груди была дыра от клинка, мне было бы куда проще поверить в вынужденное убийство. Тут же, на мой взгляд, мы имеем дело с безумцем. Огюст де Нуарэ - А что есть безумие, падре? – Огюст обернулся к спутнику и задержал взгляд на его лице, ожидая ответ. Падре Витторе - Ответ за ответ, filius meus, - сказал Витторе, которого не переставала тревожить некоторая фраза. - И на этот раз без попыток увернуться? Огюст де Нуарэ - Сперва назовите цену, а уж потом предлагайте купить товар, - усмехнулся Огюст, но, вовремя вспомнив о нелюбви святого отца к словесным узорам, исправился. – Для начала огласите вопрос, падре, дабы я мог решить, а равнозначен ли он моему интересу о вашем понимании безумия. Падре Витторе - Да вопрос простой. И тоже из области понимания, - улыбнулся Витторе. - Вы сказали, что события на вилле в какой-то мере доказывают отсутствие Бога. События, а не только убийство. Что заставило вас так подумать? Огюст де Нуарэ Герцог нахмурился, задумавшись. - Боюсь, ваш выстрел не попал в цель, падре, - ответил он наконец. – Названные мною события, хотя я, пожалуй, употребил неверное слово, ибо должен был скорее упомянуть слова, намёки и какие-то поступки, нежели события как таковые… Так вот, как их не назови, они вряд ли имеют отношение к возможности раскрыть убийство. А исповедоваться, как уже было говорено, я не намерен. Как и описывать грехи чужих или, тем паче, близких мне людей. Падре Витторе Витторе покачал головой укоризненно: - А вы не любитель прямоты, как я погляжу. Но намеки они тем и хороши, что всегда оставляешь себе лазейку. Но я не буду торговаться, ни к чему. Безумие - это когда человек видит себя и мир, словно в кривом зеркале. Все искажается, кривится, корчит рожи. И человек следом за неверным отражением начинает корчить рожи. Вот и все. Огюст де Нуарэ Герцог рассмеялся негромко, чуть прищурив глаза и глядя вот так на святого отца. Потом покачал головой, словно не до конца веря тому, что услышал, но потом всё же перестал смеяться. - Вы удивили меня, падре. Что ж, если принять ваше определение безумия как единственно верное, то я определённо не назову Призрака безумцем. Падре Витторе - И что же вселяет в вас такую уверенность? - Витторе решил на этот раз проигнорировать то, что повеселил объяснением сеньора. К тому же он и правда иногда грешил излишне образным пониманием вещей. Огюст де Нуарэ - Потому как в действиях Призрака я не вижу, как вы изволили выразиться, корчанья рож и восприятия мира в искажённом виде, - герцог пожал плечами. – Быть может, если бы вы дали иное определение безумству, я бы не только Призрака таковым назвал, но и кого-нибудь ещё. Падре Витторе - Вы так говорите, будто встречались с ним, - заметил Витторе. Огюст де Нуарэ - Я так говорю, будто у меня не пустая голова и есть чем делать выводы из тех фактов, которые известны большинству обитателей виллы, - спокойно парировал Огюст. – Тем более, как уже было упомянуто, я и ещё несколько человек занимались чем-то вроде небольшого расследования, что обеспечило нас несколько большим количеством известного, нежели то было сразу после убийства. Падре Витторе - И все-таки, что именно заставляет вас думать, что Призрак - целиком и полностью вменяемый человек? - Витторе внимательно помотрел в глаза Нуарэ. - Вы упомянули о фактах, которые стали известны вам уже после убийства. Не поделитесь соображениями? Огюст де Нуарэ - Под фактами я подразумевал, например, способ убийства. Это вам не удар камня по голове или стилет под лопатку. Тонко, изысканно даже, в какой-то мере красиво, - Огюст задумчиво взглянул на падре. – Не примите эти слова за одобрение убийства, святой отец, это лишь констатация факта, как я его вижу. При всём при том наш Призрак явно образован, потому как использовал щёлочь весьма умело. Но, в сущности… Герцог мотнул головой, недовольно поморщился и лишь после этого вновь вернул взгляд своему спутнику. - В сущности, об этом уже было говорено не один раз. Сеньор Порпорино собирал совет после смерти француза, да и позднее в беседах поднимались одни и те же вопросы. Откровенно говоря, это надоедает, падре. А кое-что кажется просто смешным, - де Нуарэ подтвердил свои слова, чуть приподняв уголки губ. – Призрака называют безумцем, но между тем – разумные! - не могут его обнаружить, хотя прошла уже неделя. Разве это не является показателем его ума? Падре Витторе - Нет, - покачал головой Витторе. - Безумцы непредсказуемы и зачастую очень умны. Я, наверное, противоречу сам себе, но иначе объяснить суть просто не в состоянии. Так бывает. Человек, очень умный, образованный, знающий толк в тонкостях и обладающий немалым вкусом, тем не менее видит мир в кривом зеркале. И то, что он видит все искаженным, не отнимает ни его ума, ни его изысканности. Огюст де Нуарэ - А что, если на самом деле это наш мир – кривое зеркало, Призрак же – один из тех немногих, кто может видеть его сквозь чистое и честное стекло? – по лицу и тихому голосу де Нуарэ сейчас невозможно было понять, шутит он или говорит всерьёз. Падре Витторе - В таком случае он - единственный нормальный среди нас всех, погрязших в безумии, - рассмеялся Витторе. - И тем самым все равно остается для нас непредсказуемым. Огюст де Нуарэ - Почему же для всех? – приподнял брови Огюст. – Я не считал и не считаю его безумцем. Исходя из всего выше сказанного, следует, что тем самым и я становлюсь блаженным, так, падре? Падре Витторе - Ваше мнение - всего лишь мнение, filius meus, - покачал головой Витторе. - Вот если вы по причине того, что считаете Призрака нормальным, разумным и вменяемым человеком, пойдете убивать, я, пожалуй, в самом деле сочту ваш рассудок помутившимся. Огюст де Нуарэ На этот раз герцог молчал довольно долго, сперва глядя на дорогу впереди и лишь потом посмотрев на своего спутника. - А я и убивал, падре, - наконец проговорил он, не отводя глаз от лица святого отца. – И хотя отнюдь не по той причине, что я не считаю Призрака безумным, это ничуть не отменяет того, что я совершал смертный грех. Более того, я уверен, что некоторые из гостей виллы тоже проливали кровь. Так впору ли говорить о безумии, падре? Падре Витторе - Я же не просто так указал причину. И помнится, сказал сам, что если рана от клинка куда больше убедила бы меня во вменяемости Призрака, чем какой-то порошок, разъедающий кожу. Стремление сделать и из чужой смерти спектакль - для меня это один из признаков безумия. Вы убивали так же? Стремясь обставить убийство наиболее эффектным образом? Огюст де Нуарэ - Я всё ещё не на исповеди, падре, и не стану отвечать на этот вопрос, - почти сразу же произнёс герцог, но голос его был всё таким же ровным и спокойным, почти лишённым эмоций. Падре Витторе - Простите, если был излишне настойчив, - сразу же одернул себя Витторе. - Я не стремился разузнать что-то о вашем прошлом. Это просто была попытка объяснить свои мысли. Поэтому я и спросил вас о спектакле. Огюст де Нуарэ Герцог вновь задумался глядя впереди себя, но спустя несколько секунд всё же обернулся к собеседнику. - Если бы такой спектакль был необходим для достижения некой важной для меня цели, вполне возможно, что я применил бы подобный способ, - проговорил де Нуарэ, явно имея в виду, что упомянутая им гипотетическая цель действительно должна быть важной. – Способ значения не имеет, падре. Только итог. Убийство – это убийство, как бы оно ни было обставлено. Падре Витторе - Ну что ж, - Витторе кивнул, словно делая для себя некий вывод. - Если сеньор Призрак устаивает свой спектакль с важной целью, то я, пожалуй, соглашусь с вами. Но только в этом случае. Но тогда становится интересной эта цель. Почему никак нельзя обойтись простым и незамысловатым способом, без спектакля? Зачем нужно все усложнять масками и таинственным антуражем? Скрыться от правосудия можно и не прибегая к таким изысканным трюками. Огюст де Нуарэ - «Взошло солнце», - как будто ни с того ни с сего сказал герцог, после чего продолжил, сделав паузу. – Или иначе: «на горизонте забрезжил пока ещё едва заметный призрачный свет, словно едва касаясь земли своей тонкой изящной ладонью. Солнце восходило на законный небесный престол, являя миру всё своё великолепие, щедро одаривая землю пока ещё робким, но уже обещающим скорую смелость теплом…». Одно и то же, падре, одно и то же. Просто сказано по-разному. Падре Витторе - И тем не менее, подобрать нужные слова к моменту - это великое искусство. Если я скажу на проповеди: "прелюбодеяние - это смертный грех", со мной согласятся, но эти слова не затронут ни одно серде. Но рассказ, сдобренный примерами из Писания и жизни, кого-то, глядишь, и заставит задуматься. Огюст де Нуарэ - Вы на своих проповедях приводите жизненные примеры прелюбодеяния? – брови герцога взлетели вверх, а на лице появилось выражение искреннего удивления. Падре Витторе Витторе от возмущения натянул поводья, останавливая лошадь, гневно сверкнул глазами: - Под примерами я имел в виду наказание за грех! - прогремел. - И как только в голову могло прийти!.. Впрочем, каждый судит в меру собственного разумения. Священник оскорбленно пришпорил лошадь и выпрямился в седле. Огюст де Нуарэ Тем временем лошадка падре, опередившая немного Спектрума, уже мерно отстукивала ритм по дорожке парка – оба мужчины за беседой фактически не заметили, что уже добрались до владений семьи Порпорино. Герцог чуть поторопил своего жеребца, чтобы тот нагнал ушедшую вперёд лошадь святого отца. Дорога от церкви к Villa Allegria - Дорожки парка. Парк (12:05)
полная версия страницы