Форум » Архив I части игры: Вилла Аллегрия » Парк. Беседка. 18:00 5.07.1752 » Ответить
Парк. Беседка. 18:00 5.07.1752
Paola Porporino: Солнце клонилось в сторону моря, когда Паола вошла в беседку. Голубое платье, отливавшее холодом даже в золотых лучах умирающего солнца, было ярким контрастом с сонным пейзажем, словно юная маркиза попала в него по оплошности незадачливого художника, рисовавшего картину жаркого вечера. - Доброго вечера, герцог, - голос прозвучал мягко, замерев на подушках кресел. Паола машинально коснулась рукой крестика, и оглядела беседку, будто ища кого-то. Поняв, что никого кроме Огюста здесь нет, снова обратила взор ясных зелёных глаз на него и улыбнулась.
Ответов - 42, стр:
1 2 3 All
Огюст де Нуарэ: Апартаменты герцога де Нуарэ - Парк. Беседка. Герцог, дожидаясь сеньориту, стоял лицом к окну, глядя на куст цветущих роз. Заслышав шаги девушки, де Нуарэ обернулся, мягко улыбнулся вошедшей и чуть наклонил голову, приветствуя её. - Доброго вечера и вам, сеньорита, - проговорил он, сделав навстречу Паоле два шага. - Позвольте мне поблагодарить вас за согласие уделить мне некоторую часть своего времени... и за тот чудесный браслет, что вы мне подарили. С этими словами Огюст протянул вперёд руку, до сих пор не то чтобы прятавшуюся за спиной мужчины, но скорее просто не привлекавшую внимания. Изящные сильные пальцы осторожно придерживали связанные тонкой тёмно-голубой лентой стебли синих васильков. Простой, незамысловатый и очень нежный букет цветов почти такого же яркого и насыщенного цвета, какими в это мгновение были глаза самого де Нуарэ.
Paola Porporino: Девушка слушала его с опущенными глазами. При упоминании браслета Паола почувствовала как жар заливает её лицо и постаралась спрятать взгляд в листве и нежности цветов утомлённых днём роз. Ритм сердца сбился и выстукивал неровную игру кастаньет. Что это? Так, нужно успокоиться и взять себя в руки, подумала она, где-то на краю мира поймав жест герцога и появление прямо перед нею прекрасных в своей простоте васильков. С бесконечной доверчивостью невинного взглянула маркиза в глаза герцога и улыбнулась. - Пожалуй, это я должна быть Вам благодарна, за согласие поведать о Ваших путешествиях. Вновь Вы одарили меня дорогим подарком, и снова мне нечем Вам ответить.
Огюст де Нуарэ: - Ваша улыбка и исчезновение из глаз тревоги хотя бы на мгновение - лучшая благодарность за такую малость с моей стороны, - с улыбкой ответил герцог, посторонившись, чтобы сеньорита выбрала удобное для себя место и присела. Сам же де Нуарэ остановился у одного из окон, прислонившись спиной к стене. Огюст на мгновение отвёл взгляд от лица сеньориты Паолы, взглянув на розы - на фоне окна вырисовался красивый чёткий профиль, - после чего вновь вернул взор своей собеседнице, всё ещё не стирая с губ приветливой улыбки. - Вы любите истории о дальних странах, сеньорита? О приключениях или тайнах тех или иных земель? Или, быть может, вам интересны легенды и предания глубокой старины? - чуть приподняв брови, спросил герцог у девушки. - Я мог бы рассказать вам очень многое, но, боюсь, на все истории не хватило бы не только сегодняшнего вечера, но и многих вечеров подряд. Быть может, вы укажете мне путь, по которому следует вести мой рассказ, чтобы повествование не показалось вам скучным?
Paola Porporino: Паола перевела забытый на герцоге взгляд, решив, что вышла за рамки приличия, к скамьям и не особо задумываясь над выбором места, просто направилась к той, что была прямо напротив. Производя шорох струящейся воды, опустилась на мягкие подушки, расправив юбки лёгким движением, в котором старалась отчасти скрыть своё смущение и замешательство. - Мне интересно, многое, но Вы правы, я не могу позволить себе занимать Вас столь продолжительное время. Расскажите о людях, кого Вы встречали в своих путешествиях, ведь в их жизнях отражаются история и обычаи их стран, - маркиза вгляделась в правильные черты лица герцога де Нуаре, отметив, что им могли бы позавидовать и самые утончённые красавицы двора.
Огюст де Нуарэ: Де Нуарэ дождался, пока девушка присядет, ненавязчиво скользнув взглядом вслед за её движениями, обернулся вполоборота и задумался на несколько секунд. - Люди - это, сеньорита, пожалуй, самая сложная часть историй, о которых я мог бы поведать. Меня самого всегда больше интересовали легенды и предания, кои люди передают из уст в уста и из поколения в поколение, именно по ним, а не людям можно проще иного судить о том, что собой являет та или иная земля. Огюст сделал недолгую паузу, словно перебирая в уме разноцветные бисерины воспоминаний, пытаясь выбрать из них драгоценные камни или хотя бы наиболее интересные бусины. А потом начал говорить. Слова соскользнули с губ герцога, закружились под потолком беседки, изредка подбираясь к окну, но всё же не решаясь покинуть беседку, и в конце своего пути добирались до сидящей девушки, чтобы остаться рядом с ней воспоминаниями на тот срок, который она позволит. Герцог рассказывал о неизвестных племенах, затерянных в глубине Африканского континента, которые скрываются в лесах, показываясь исследователям или неосторожным путникам лишь для того, чтобы стать последним, что они увидят в жизни. О темнокожих женщинах, надевающих себе на шеи тонкие медные кольца, год от года добавляя всё по новому, чтобы шея всё более удлиннялась. О мужчинах с разрисованными ритуальными символами лицами, которые половину своей жизни занимаются тем, что жуют ядовитые травы, создавая из жёстких лепестков мягкую кашицу, коей пропитываются кончики стрел и дротиков. Герцог рассказывал о краснокожих аборигенах Нового Света, которых приехавшие на больших деревянных "рыбах" белокожие люди всё больше и больше прогоняли вглубь их древней земли, заливая эту землю кровью, которая ничем не отличалась по цвету от их собственной. О женщинах с волосами цвета самой ночи, с гибкими телами и голосами, умеющими петь необыкновенные песни и разговаривать с духами природы. О мужчинах, украшавших свои волосы перьями, а лица - цветными рисунками перед тем, как выйти на тропу войны, и способных слышать голос своей земли. Герцог рассказывал о древних городах Востока, в которых люди живут столько столетий, сколько ни один европеец не может представить. О женщинах, прячущих лица под слоями тонкой полупрозрачной ткани, женщинах с узкими изящными ступнями, глубокими тёмными глазами и умением вкладывать в каждое движение дивного танца частицу своей души или ответ на вопрос о смысле бытия. О мужчинах, проверяющих остроту оружия, разрубая им в воздухе тончайший шёлк, выбирающих себе в жёны не одну, а сразу несколько красавиц, изучающих по старым книгам мудрость древних... Герцог рассказывал о том, как в Китае выражают своё уважение, как в далёкой стране Восходящего Солнца услаждают взоры самых дорогих гостей, что читают философы в лицах греческих скульптур и их некогда окаменевших и теперь пустых глазах, как прячутся в заброшенных поселениях Старого Света женщины, которых в городах давно бы подвергли казни через сожжение за ведьмовство, как находят прижизненный покой пилигримы в холодных одиноких горах, куда редко ступает нога человека, как спасаются от кусающего кожу мороза на Руси, что говорят язычники о природе мира, что ищут иудеи, чем живут пираты и как вызывают духов шаманы диких племён... Де Нуарэ не хватило бы всего вечера, чтобы рассказать хотя бы десятую часть того, что он мог бы поведать, не говоря уж о том, что мужчина подхватывал лишь лёгкую пену с поверхности океана, не углубляясь в его пучину. К тому же в своих историях он не назвал ни единого имени и не рассказал ни об одной истории, приключившейся именно с ним или столкнувшей его с кем-то из других людей. Ничего слишком личного, но рассказ от этого ничуть не казался скупым и безынтересным. - Мне самому всегда казалось, - проговорил де Нуарэ, сделав небольшую паузу после того, как первые слова улеглись в живой тишине летнего вечера, - что лучше всего о людях той или иной земли можно судить по легендам и сказкам, которые они рассказывают. Поэтому, пребывая в какой-то стране, я всегда старался найти тех, кто мог бы поведать мне предания древности или даже всего лишь детские сказки: в них порой можно найти куда больше правды, нежели в самих людях. А вы любите сказки, сеньорита? И герцог чуть приподнял красивые брови, обозначая вопрос, и мягко улыбнулся.
Paola Porporino: - Говорят детям необходимо рассказывать сказки как со счастливым, так и с печальным концом, иначе для них слишком горьки будут первые шаги жизни. Я же слышала много добрых сказок от кормилицы, они были просты и незамысловаты, отец порой баловал меня волшебными историями, неизменно поворачивая так, чтобы в них была крупица назидания и светлое завершение. Было приятно жить среди этих иллюзий, сравнивая себя с их героями и мечтая о счастливом конце и в своей сказке. Вы спрашиваете меня, люблю ли я сказки. Да, люблю. Но с каждым годом азарт и радость, с которой внимаю я им, сменяется печалью, - Паола заглянула в синие глаза волшебника, стоящего напротив, отметив про себя ту лёгкость, с которой держится он с нею, и свою скованность перед ним – Быть может, Вы правы и ничто не может рассказать полнее и правдивей о стране, её легенд, но рассказчик склонен трактовать их сообразно своему опыту, характеру и настроению и рассказывая о преданиях предков, он рассказывает прежде всего о себе. "Но Вы - исключение, Ваш рассказ почти не выдал Вас," - сказала она уже только глазами, а вслух добавила: - Есть ли сказка, что милее остальных Вашему сердцу? Ведь у всех есть свои фавориты.
Огюст де Нуарэ: Заговорив о сказках, де Нуарэ едва заметно оживился. Рассказывая о людях, он вёл нить повествования с удовольствием, но всё же без какого-то огня в глубине души, так, словно люди занимали в его воспоминаниях не самое важное место. Теперь же на дне синих омутов что-то блеснуло, а уголки губ мужчины чуть скользнули вверх. - Боюсь, я не смог бы сказать с уверенностью, что какая-то одна история мне по душе больше других, - пожал плечами герцог, присаживаясь на скамью невдалеке от девушки, но всё же соблюдая некоторое расстояние, дабы её не смущать. - Все сказки разные, каждая повествует о несколько ином осколке бытия, нежели предыдущая или следующая. К тому же в определённый год жизни та или иная притча может прийтись весьма к месту, тогда как спустя всего несколько месяцев, когда изменятся окружающие человека обстоятельства, она перестанет быть столь же актуальной, оставшись просто доброй историей. Герцог задумчиво взглянул в лицо сеньорите. За всё время беседы с нею он ни единым жестом или словом не продемонстрировал того, что замечает её смущение, оставаясь приветливым и непосредственным. И этот задумчивый взгляд, хоть и был пристальным и устремлялся прямо в глаза сеньориты, всё же вовсе не обозначил своей целью как-то побеспокоить её или вызвать новое смущение. - Но, пожалуй, именно сейчас я больше склонен к метафорическим восточным притчам, которые, в отличие от сказок, далеко не всегда стоит рассказывать детям, ибо эти притчи нужно не только слушать и слышать, но и думать над тем, о чём на самом деле они говорят, - де Нуарэ откинулся на спинку скамьи, приняв свободную позу и расслабившись. - А люди, увы, в большинстве случае считают такие сказки, притчи и легенды пустой болтовнёй или всего лишь не самым лучшим способом занять время.
Paola Porporino: Ей хотелось как можно дольше ловить отблеск его глаз, синева которых стала притягательней и желанней небесной. Под спокойным взглядом де Нуаре в груди что-то надломилось. Умерив гулкие удары, долбящего изнутри, будто чужого, сердца, она отвела взгляд, испугавшись, что собеседник сможет прочесть в её глазах то, в чём она сама себе пока не давала отчёта. - Но не Вы…, - улыбнулась она - если я не затрудню Вас, и если Вы не сочтёте это слишком личным вопросом, то прошу Вас поведать ту, что по Вашему мнению пришлась бы к месту на данный момент.
Огюст де Нуарэ: Де Нуарэ задумался, не отводя глаз от лица сеньориты и чуть рассеянно улыбаясь: не сама улыбка, но её лёгкий след, оставшийся на губах после того, как сама улыбка уже начала соскальзывать, но именно в этот момент о ней забыли, и она так и застыла, не исчезнув, но и не будучи слишком явной. На последние слова Паолы Огюст не ответил, решив, что незачем убеждать сеньориту в том, что она ничуть не затрудняет, заменив слова ответа словами притчи. Герцог чуть повёл плечами, мельком скользнув взглядом от глаз юной маркизы к пейзажу за окном, синеве васильков, собственным рукам, лежащим на коленях со сцепленными в замок пальцами, потом вновь вернулся к Паоле, и тогда Огюст повёл рассказ: - Однажды, много лун назад, когда долгий путь одного юноши только начинался, некий очень старый и мудрый человек, которого тот юноша имел честь называть своим Наставником, сказал ему что-то важное, что впоследствии стало его невидимым спутником на многие десятилетия. Тогда юноша пришёл к нему с вопросом, на который не мог найти ответа ни в одной книге, ни у кого из живущих, ушедших за грань и даже родившихся за гранью. Выслушав вопрос, Наставник произнёс: “Я ничего не скажу тебе. Попробуй узнать ответ у камня”. И до того самого дня, когда его Наставник сам шагнул за грань, откуда не принято возвращаться, он нередко повторял эти слова, если юноша в очередной раз приходил к нему с вопросом, на который не было ответа. Годами блуждая по миру, юноша искал ответы на свои вопросы, спрашивал у ветра и леса, спрашивал у огня и воды, спрашивал у земли и неба, и каждый из них отвечал на многое из того, что было ему неизвестно, но никто так и не смог прояснить туман над теми самыми сложными и важными вопросами, которые он в своё время задавал Наставнику. И каждый новый раз вспоминая слова своего учителя, юноша вновь и вновь пытался услышать голос камня. Далеко не всем из живущих в этом мире дано умение понимать даже куда более общительных море, лес и ветер. Шёпот моря, посвист ветра и тихий шелест лесной хвои хоть и сложно уловить, но всё же можно, ибо они живы, как и весь мир, который находится по эту сторону грани. Камни же никогда не жили, но всегда существовали – столь же долго, сколько сама планета. Они помнят то, о чём небо лишь видит сны. Они знают то, о чём огонь строит догадки. Они ведают то, о чём лес не смеет даже помыслить. Но они не живы, а потому их странный язык почти невозможно ни понять, ни даже услышать ни одному живому существу. Не достанет слов, чтобы описать, как юноша ликовал, когда после сотен и сотен попыток одна из скал наконец откликнулась на его зов. Он научился говорить с камнями уже в то время, когда понимание других звуков мира – ветра, пламени, моря, земли, неба… - стало для него чем-то таким же простым и естественным, как хождение на двух ногах или привычка спать лёжа. Разговор с камнями давался сложнее, но и они постепенно уступали, подчинялись его воле, позволяли слушать и слышать, говорить и спрашивать, узнавать то, что больше никто во всём мире не мог ему сказать. Но пришло время, когда он мог без труда понять любой камень – от глубоко уходящих к земному ядру до высоко вздымавшихся к небу, от огромных валунов до самых маленьких, - и тогда он с удивлением осознал, что даже они не могут ответить на вопросы, когда-то заданные им Наставнику. Много солнц и лун спустя, когда юноша побывал едва ли не в каждой точке земного шара, когда время успело не единожды сыграть с ним в свои странные игры, когда разговоры с камнями стали чем-то простым и привычным, когда мир изменился до неузнаваемости, когда он познал то, что не дано большинству из когда-либо живших, живущих ныне и тех, кому ещё только предстоит родиться, когда он пережил все человеческие и нечеловеческие чувства и эмоции и когда сердце его окончательно окаменело в груди, он наконец понял то, что хотел сказать ему Наставник. С тех пор промелькнуло множество солнц и лун. Юноша превратился в мужчину, а после и в старика, сам стал Наставником и делился жизенной мудростью с такими же юношами, каким когда-то был он. И каждому своему ученику, когда тот уходил, чтобы прокладывать собственный путь, на прощание говорил: «Если когда-нибудь ты не сможешь найти ответ на важный вопрос, спроси у камня». Однажды, будучи уже совсем старым, он написал книгу своих странствий, книгу следования своему пути, книгу знаний и воспоминаний, книгу наставлений. В ней он упомянул эту историю, начавшуюся со слов его мудрого Наставника и не закончившуюся по сей день. Притча эта передавалась из уст уста от учеников этого человека к их ученикам, от них – к своим, а потом и вовсе к другим людям, хотя сама книга через некоторое время была утеряна. Но почему-то до сих пор, сколько бы не прошло лет, повествование притчи завершают одними и теми же словами: …Старик, бывший некогда юношей, любившим сложные вопросы, долго, очень долго размышлял, как назвать эту книгу, прежде чем вывести дрожащей старческой рукой: “Притча о камне, который каждый носит в себе”. Огюст замолчал, чуть подавшись вперёд и облокотившись руками о колени. Сцепленные в замок пальцы, задумчивый взгляд синих глаз и блуждающая на губах неопределённая улыбка. - Эта притча, сеньорита, приходится месту всегда и везде, где есть люди, - негромко произнёс де Нуарэ. - Потому что именно о камнях в их сердцах повествует эта история.
Paola Porporino: - Выходит, чтобы найти ответы, нужно превратить своё сердце в мёртвый камень, лишив его страстей и надежд… Высокая цена, - задумчиво произнесла она, робко нарушив тягучую тишину, мысленно примеряя этот способ познания на себя, - Вы оплатили её? – Паола всмотрелась в одухотворённое лицо герцога, где-то в глубине его синих глаз чуть мерцал загадочный огонек, - или я неверно истолковала притчу?
Огюст де Нуарэ: - Это притча, сеньорита, а не руководство к действию для тех, кто ищет ответы на свои вопросы. Каждый понимает её так, как ему хочется. Или как он страшится. Или таким образом, который наиболее соответствует его взглядам на мир и жизнь, - герцог одарил девушку долгим взглядом из-под полуопущенных ресниц и едва заметной улыбкой. - Можно верить, что необходимо обратить сердце в холодный камень, дабы найти ответы на вопросы. Можно верить, что следует просто ждать, пока оно само не окаменеет в груди, очерствев после перенесённых жизненных тягот и невзгод. Можно верить, что в теле каждого человека и без того находится мёртвый камень и необходимо попытаться оживить его, прежде чем задавать какие бы то ни было вопросы. Де Нуарэ не отводил глаз от лица Паолы, словно пытаясь прочесть, какое понимание притчи она выберет для себя. - Превратить сердце в твёрдую породу гораздо проще, нежели заставить мёртвый камень в своей груди почувствовать хоть что-нибудь, - и без того не громкий баритон мужчины на этих словах прозвучал и вовсе тихо. - Вы никогда не задумывались о том, сеньорита Порпорино, что, возможно, каждый раз, сдерживая какой-то свой истинный порыв, человек собственноручно превращает в камень частицу своего сердца?
Paola Porporino: - Думаю, сердце остывает, когда начинает сожалеть об умерщвлённом порыве, либо считать его лишним и смешным, если же нет, то сила следующего, рождённого им стремления, будет преумножена огнём прошлого, - под пристальным взглядом герцога Паола потерялась, стараясь собрать воедино осколки своих мыслей, она тщательно подбирала слова, - но Вы так и не ответили на мой вопрос.
Огюст де Нуарэ: Огюст улыбнулся, вновь откинувшись на спинку кресла, всё так же улыбаясь девушке. - Я не прилагал никаких усилий, чтобы превратить своё сердце в камень, сеньорита. Но не понимаю, почему вас так заинтересовал этот вопрос, - некое подобие любопытства, вернее даже любознательности, свойственной тем, кто привык почти всегда добираться до сути любой неясной задачи, промелькнуло в глазах де Нуарэ. - Говорят, что чужая душа - потёмки. Порой сориентироваться в этой темноте весьма сложно. А порой бывает и опасно.
Paola Porporino: - Но всегда хочется знать, кто идёт с Вами рядом, особенно если небо затянуто тучами и буря всё усиливается, - только губами улыбнулась она. В тот момент, когда герцог улучил её в определённой бестактности, Паола смутно поняла, от чего этот вопрос был так важен, хоть ответ на него и не давал осязаемых надежд, но чтобы получить их, нужно было бы задать другой, более прямой, а этого маркиза позволить себе никак не могла. - Если страх перед такой темнотой и опасностью Вас останавливает, то у Вас никогда не будет ни настоящих друзей, ни настоящих врагов.
Огюст де Нуарэ: Огюст сдержанно рассмеялся, нарушив некоторую серьёзность воцарившейся атмосферы. - Не понимайте мои слова настолько прямо, сеньорита, я ни в коей мере не желал показать вам, что ваш вопрос является неприятным, как и не хотел вас смутить или расстроить, - герцог мягко взглянул на девушку синими глазами, сейчас похожими на спокойные лесные озёра, в которых отражается безоблачное небо и лучи мягкого солнца. - А говоря о потёмках души человеческой, я имел в виду не себя, а вас и уже упомянутый ваш вопрос, который, как на него не посмотри, простым назвать нельзя. Не страшит ли вас такая темнота чужой души?
Paola Porporino: Паола улыбнулась, ещё более смутившись. "Я боюсь только своей глупости и своего сердца", мелькнуло в её глазах. - Никогда не думала об этом, - уже вслух сказала маркиза, чуть пожав плечами, - Страшит, в какой-то мере, но я предпочитаю верить в людей.
Огюст де Нуарэ: - И у вас это всегда выходит? - на этот раз вполне серьёзно спросил де Нуарэ, с интересом взглянув на девушку.
Paola Porporino: - Я стараюсь, - ответила она, и взгляд её перестал различать окружающие предметы, всматриваясь в собственное сердце и ища там ответа - но выходит не всегда, - вернувшись она улыбнулась, - Я - человек, а это значит, что и сердце моё имеет меру, и вера, - слова её не были пустыми, за ними стояли её вера, её искренность, - возможно, с приобретением опыта я поменяю своё отношение, когда кровь станет холодной, омывая остывший камень сердца. Что-то подсказывает мне, что и Вас не страшит та темнота, о которой мы говорим. Я ошибаюсь?
Огюст де Нуарэ: - Нет, не ошибаетесь, сеньорита, - ответил де Нуарэ после секундной паузы, потраченной им на раздумие. - Для юной особы, проведшей большую часть жизни в четырёх стенах отцовского дома, вы весьма прозорливы. Быть может, вам действительно следовало бы посмотреть мир, чтобы на некоторые вопросы, которые вы, несомненно, задавали самой себе, за пределами знакомой Италии найти хоть несколько ответов. Хотя, конечно же, эти ответы не даст вам никто иной, кроме вас самой. Разве что, пройдя некоторый путь и обретя жизненный опыт, это будет сделать проще. Герцог тепло улыбнулся, стараясь не дать понять посерьёзневшим своим взором, что не рассчитывал на ведение подобных бесед, и некоторые слова сеньориты его не то чтобы удивили, но показались всё же не совсем ожиданными. Впрочем, это ни в коей мере не повлияло на приветливость молодого мужчины и готовность вести беседу дальше - в любом тоне, который предпочтёт девушка. - Что же до моего... - герцог чуть замялся, улыбнувшись, прежде чем продолжить, - бесстрашия в процессе вглядывания в чужие души, то, боюсь, у него совершенно иная природа, нежели у вашего, поддерживаемого верой в людей.
Paola Porporino: - Тогда какова его природа? Любопытство? Уверенность в собственных силах и способности защитить себя? – Паола вгляделась в глаза герцога, так искусно скрывавшие в глубине своей синевы подлинные мысли, пытаясь уловить в них малейшее движение.
Огюст де Нуарэ: На этот раз де Нуарэ задумался надолго, куда дольше, нежели ранее. Положив один локоть на спинку сиденья, он несколько раз стукнул кончиками пальцев о его обивку - беззвучное движение, демонстрирующее, однако, что герцог и впрямь то ли не может найти ответ, то ли пытается решить, а стоит ли его давать. Улыбка, оставшаяся на губах после предыдущей фразы, никуда не исчезла, но создавалось впечатление, что Огюст попросту забыл о ней. - Не совсем, - наконец произнёс он, чуть растягивая слова. - Думаю, ближе к истине будет сказать, что я всего лишь не волнуюсь о возможных последствиях.
Paola Porporino: - Тогда Вы очень независимы, - "свободны" сказали глаза, - наверное, этим качеством должен обладать каждый, кто решиться начать своё путешествие, - секундное размышление, взгляд на руки, мирно лежащие поверх холодно-голубого платья, - Куда и когда Вы планируете направиться в следующую свою поездку? - вскинув ресницы она посмотрела на Огюста, не то с горечью, не то с надеждой.
Огюст де Нуарэ: Герцог ещё некоторое время хранил задумчивое молчание, словно собирался ответить что-то девушке на её слова о независимости, но всё же промолчал. Чуть качнув головой, он вернул на лицо лёгкую улыбку и расслабился. - Полагаю, ближайшие полгода я проведу во Франции. Нужно проследить за переустройством поместья, которое я наследовал после смерти отца. Когда же с этим будет покончено и будущая la villa «Le sauvetage»... - де Нуарэ с лёгкостью перешёл на родной язык, после чего вновь заговорил по-итальянски, - сможет служить задуманным мною целям, я куда-нибудь поеду. Ещё не решил. Не вижу в том никакой разницы. Огюст переменил позу, усевшись удобнее, и добавил с улыбкой: - Не имеет значения, в каком направлении проляжет путь, если возвращаться некуда.
Paola Porporino: "Или не к кому", подумала она, а вслух произнесла: - Не видите разницы…, - Паола еле уловимо склонила голову к правому плечу и несколько каштановых вьющихся прядей упали на юное лицо, на котором отразилась озадаченность маркизы полученным ответом, но не на долго - Вы хотите сказать, что путешествуете без всякой цели? Значит ли это, что Вы уже нашли ответы на те вопросы, которые, задавали самому себе? – она испытующе посмотрела на Огюста, в груди похолодело. Этот холод рождался в ней всякий раз, когда Паола позволяла себе прямой взгляд в лицо герцогу, и заставлял её сердце беспомощно трепетать.
Огюст де Нуарэ: - Почему же без цели? Смысл любого путешествия - в самом путешествии. Когда некуда возвращаться, когда нет дома как такового, им становится весь мир. Можно сказать, что я совершаю осмотр своих владений, - де Нуарэ негромко рассмеялся, прищурив глаза. - На самом деле путешествия помогают отвлечься. Ото всего. Сменяется окружение, люди, обычаи, природа вокруг, даже воздух. И в лицо веют иные ветра, а ветра прежние уже не властны над человеком. Огюст встретил взгляд Паолы спокойным взором и мягкой улыбкой, всячески стараясь, чтобы девушка не ощущала возможной неловкости или смущения, которые, как ему казалось, всё равно таились в глубине её души, несмотря на живость беседы и порой прямоту вопросов юной маркизы. Впрочем, последний её вопрос заставил герцога посерьёзнеть и задуматься. - До некоторого времени я полагал, что уже ответил на все важные для меня вопросы. И думал, что новые уже не появятся... - в задумчивости де Нуарэ чуть закусил нижнюю губу и понизил и без того негромкий голос. - Как оказалось, у жизни были в отношении меня иные планы, и она поставила передо мной новый вопрос. Полагаю, можно сказать, что нынче я нахожусь в поиске ответа. Видимо, у того самого камня, к которому советовал обращаться восточный мудрец. Спустя секунду задумчивое выражение на лице герцога сменилось улыбкой и он лёгким тоном добавил: - Но не слушайте меня, сеньорита, вместо обещанных увлекательных историй я начинаю навевать тоску. Прошу меня извинить, я исправлюсь, - и. сверкнув глазами, де Нуарэ отвесил девушке лёгкий полушутливый поклон.
Paola Porporino: - Отнюдь, этот разговор навевает определённые мысли, но не тоску – Паола открыто улыбнулась. Своим непринуждённым жестом герцог развеял то напряжение, которое держало её с самого начала их разговора. Лицо маркизы стало светлым, глаза улыбались - что же Вы предпримите? Может, есть в мире та история, что поможет Вам в этом?
Огюст де Нуарэ: - Не думаю, - ответил де Нуарэ, всё ещё улыбаясь, хотя глаза его оставались серьёзными. - Мне кажется, эту историю должен написать я сам.
Paola Porporino: - Сколько времени Вам потребуется на это? – во взгляде вопрос, в голосе твёрдость человека, что-то решившего для себя.
Огюст де Нуарэ: - Это сложный вопрос, сеньорита, я вряд ли могу дать вам на него ответ, - качнул головой де Нуарэ, лёгким жестом отправив за ухо тонкую прядь, упавшую на глаза. - Пролог уже закончен, но, быть может, не успею я завершить и первую главу, как главные действующие лица не оставят мне никакой возможности продолжать. Эту историю пишу не один я. Герцог усмехнулся. - Современные истории тем отличаются от древних легенд и преданий, что их нужно не просто рассказывать, но создавать самому, пропуская через самое себя. Тем они сложнее. Но тем и прекраснее, должно быть.
Paola Porporino: - Я искренне желаю Вам, - «и мне» просебя иронично улыбнулась - удачи в создании собственной истории, пусть у неё будет счастливый конец, - мягко произнесла она и посмотрела на темнеющее небо за окном, - Думаю, и древние легенды и придания когда-то были кем-то созданы и пропущены через себя, современные же кажутся нам сложнее от того, что их герои нам ближе.
Огюст де Нуарэ: - Или от того, что мы сами являемся героями таких историй, - вновь одними губами улыбнулся Огюст, проследив за скользнувшим в сторону взглядом девушки и подумав про себя, что всей искренности молодой маркизы вряд ли хватит для исполнения этого пожелания. - Мне доставляет огромное удовольствие вести с вами эту беседу, сеньорита, но я боюсь отвлечь вас от чего-то куда более важного, нежели истории или мои пространные размышления об их создании. Не хотел бы показаться вам навязчивым или скучным. Герцог улыбнулся чуть шире, давая понять, что примет как должое любое решение Паолы.
Paola Porporino: - Вы вовсе не кажитесь мне ни тем, другим, - с улыбкой сказала она, и поднялась, наполнив тишину беседки шорохом встревоженных сухих листьев, произведённым щёлком платья - но в разговоре с Вами я совсем забыла о времени. Прошу, проводите меня, иначе отец снова будет сердиться на то, что я гуляю по вилле в одиночестве в столь неспокойное время.
Огюст де Нуарэ: - И будет абсолютно прав! - поднимаясь, произнёс герцог, чуть нахмурив брови. Впрочем, это выглядело едва ли сердито, скорее было похоже на лёгкое беспокойство с добавлением полушутливого тона. - Сегодня утром Порция уже поведала мне о вашей с ней вечерней прогулке на побережье, и я не могу не отметить, что это действительно было необдуманно. Я, разумеется, не имею права корить вас, сеньорита, или упрекать, да и не стану этого делать... Огюст приблизился к девушке и, желая сопроводить туда, куда ей потребуется, предложил руку. Взглянув на юную маркизу сверху вниз тёплыми синими глазами, он на короткое мгновение накрыл её пальцы своей ладонью и мягко улыбнулся самыми уголками губ: - Всё же помните, что о вас беспокоятся.
Paola Porporino: Прикосновение герцога обожгло. Паола опустила глаза и, выждав время когда сердце снова начнёт отмеривать жизнь в своём обыкновенном ритме, ответила не оправдываясь и без ложной бравады. - Если рядом люди, которым я доверяю, то страха нет, словно всё что кроме перестаёт существовать. Отец волнуется. Я его понимаю, поэтому отныне буду осторожней, - вздох, улыбка, - Вот и Вас попросила быть моим провожатым… Завтра нам всем предстоит выполнение печальной обязанности, поэтому… проводите меня домой.
Огюст де Нуарэ: - Конечно, сеньорита, - герцог ободряюще улыбнулся девушке и направился к выходу из беседки. Уже на пороге он чуть замедлил шаг и, весело сверкнув синим взором сверху вниз, добавил шутливым тоном. - Мне впору пожалеть, что вечер так тих и спокоен, и мне совершенно не от кого и не от чего вас защитить, сеньорита Порпорино. А ведь это могло бы подарить ещё несколько мгновений в вашем обществе. Огюст тепло улыбнулся девушке, стараясь придать ей немного уверенности и хоть ненадолго отвлечь от мыслей о завтрашних похоронах. Спустя мгновение его улыбка из весёлой стала немного задумчивой, и де Нуарэ проговорил негромко: - Печальная обязанность, печальное событие... Граф скончался, и нельзя не признать, что это отбросило некую мрачную тень на всё происходяшее на вилле "Аллегриа". Но вы сами живы, сеньорита, а пока вы живы, нужно этим наслаждаться и радоваться каждому новому дню как величайшему дару. Посему не грустите, прошу вас, - герцог вновь мягко улыбнулся самыми уголками губ и вместе с молодой маркизой под руку шагнул в освежающий июльский вечер.
Paola Porporino: Паола вздрогнула и побледнела, но быстро взяла себя в руки. - Нет, я рада, что сегодняшний вечер спокоен. Мгновения моего общества не стоят того, чтобы рисковать ради них жизнью, - она сдержано улыбнулась, - я стараюсь, - добавила совсем тихо и вдохнула ароматы позднего летнего вечера.
Огюст де Нуарэ: От взгляда де Нуарэ не ускользнула секундная бледность молодой девушки, и он чуть замедлил шаг, невольно заставив и её сделать то же самое. Мгновение молчания, внимательный взгляд глубоких синих глаз и покачивание головы, отчего прядь волос вновь соскользнула на глаза, вынуждая герцога свободной рукой отправить её за ухо. - Простите, сеньорита, это была глупая шутка. Я не хотел вас напугать или огорчить, - Огюст говорил совершенно серьёзно и на этот рах без тени улыбки. - Мне лишь показалось, что в постоянном обсуждении произошедшего той ночью не будет никакого проку. Сперва все расспрашивали вас о тех событиях, потом выражали сочувствие, теперь советуют поскорее забыть, сами же постоянно напоминая о случившемся. Мне безрадостно видеть, что эти воспоминания печалят вас ничуть не меньше, чем ранее. Быть может, именно поэтому, удивив Порцию, я не стал слишком долго убеждать её в том, что идея о прогулке на побережье была слишком неблагоразумной. Видится мне, в этом есть даже что-то благое. Как умение ценить жизнь даже в самые сложные минуты.
Paola Porporino: - Быть может, должно пройти больше времени, чтобы я смогла спокойнее вспоминать о событиях той ночи. Все желают мне добра, и я высоко ценю это, только не знают как помочь. На их месте я бы чувствовала себя так же, - Паола искренне улыбнулась, заглянув в бездонную синеву глаз герцога, отразилась в них. Он видел в ней всего лишь напуганного ребёнка и от осознания этого, что-то больно кольнуло сердце. Маркиза отвела взгляд, устремив его в сторону дома, машинально коснулась крестика, будто прося защиты.
Огюст де Нуарэ: Де Нуарэ некоторое время молча шёл, глядя то на дорогу, то переводя взгляд на девушку, которая всё ещё оставалась во власти каких-то безрадостных мыслей, как он ни старался её от них отвлечь. - Если бы это было возможно, я посоветовал бы вам отправиться в путешествие куда-нибудь на восток, сеньорита, - наконец произнёс он, не замедляя шага. - Там слишком насыщенная жизнь, чтобы можно было позволить себе думать о чём-то ином. Однако, увы, здесь я вам не помощник. "Хотя, быть может, стоило бы подать идею сеньору Андреа; уж больно он углубился последние дни в дела, почти забыв о дочери", - подумал про себя герцог, но, конечно, не произнёс этого вслух. - Впрочем, у вас ведь вскоре появится повод отвлечься, не так ли? Как только вернётся сеньор Фьордалисо, наконец настанет день, ради которого мы все здесь и собрались, ваша помолвка, сеньорита. Несомненно, счастливое событие в жизни молодой девушки... - мужчина произнёс это с лёгким намёком на вопросительную интонацию и взглянул на Паолу с мягкой улыбкой, но всё же пристально, словно желая увидеть в её лице нечто, что не отражалось в произнесённых ею словах.
Paola Porporino: Как только прозвучали слова о помолвке, девушка внутренне напряглась и, чтобы спрятать лицо, бесцельно окинула взглядом сад. Вернув взор собеседнику, улыбнулась ему одной из дежурных улыбок, выработанных уже для бесед на эту тему. Людовико и Паола не производили впечатление влюбленной пары, но разве это было редкостью… Маркизе не верилось, что всех господ, успевших поинтересоваться её отношением к наречённому в той или форме, искренне заботило её счастье. Тогда зачем? Из праздного любопытства? - Да, несомненно, - голосом без оттенка какой-либо интонации сказала она.
Огюст де Нуарэ: От внимания де Нуарэ не укрылась реакция девушки: он всегда был достаточно проницателен, а сама молодая маркиза ещё слишком молода и неопытна, чтобы суметь легко скрыть то, что упоминание о намечающейся помолвке было для неё если не неприятно, то огорчительно уж точно. Он предпочёл смолчать и безмолвно сопроводил сеньориту до виллы. Лишь когда она уже намеревалась отойти от него и, попрощавшись, скрыться за дверью, герцог перехватил её ладонь, наклонился и мягко коснулся губами изящных пальчиков девушки. - Как бы ни складывалась жизнь, у человека всегда есть выбор, сеньорита, - тихий баритон, в котором сквозила уверенность в собственных словах, прямой пристальный взгляд глубоких синих глаз, ни тени улыбки на серьёзном лице и сильная ладонь, всё ещё не отпускающая пальчиков Паолы. - Благодарю вас за то, что подарили мне этот вечер. Чуть сжав руку девушки, мягко и ненавязчиво, де Нуарэ отпустил её, коротко поклонился и, развернувшись, направился прочь от дома семьи Попрорино в сторону сада. Беседка. Парк. - Апельсиновая роща - Побережье - Апартаменты герцога де Нуарэ (00:15)
Paola Porporino: Паола лишь молча улыбнулась в ответ. Сердце сжалось, словно это оно было в руках герцога, а не хрупкая рука девушки. Реверанс. Маркиза ровно два удара сердца смотрела на удаляющуюся фигуру, с третьим направилась в свои апартаменты. Беседка - Апартаменты Паолы Порпорино
полная версия страницы