Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "Четвертая власть". Кабинет канцлера. 29.07.1752, 15:30 » Ответить
"Четвертая власть". Кабинет канцлера. 29.07.1752, 15:30
Никколо Савальери: Дверь открылась, и служащий ввел в кабинет высокого молодого человека с рыжеватыми волосами... - Мэтр Вернье? - уточнил канцлер, оторвавшись от бумаг, и с неожиданным радушием добавил: - Добро пожаловать!
Ответов - 1
Никколо Савальери: Raymond Vernier "Добро ли?.." - в голове журналиста мелькнул риторический вопрос, когда, препровожденный в кабинет, он остался один на один с человеком, одно упоминание о котором заставляло множество добропорядочных и не очень граждан нервно озираться по сторонам. Впрочем, встретивший его господин не был на вид ни кровожадным палачом, ни безжалостным законником. - Мое почтение, Ваше сиятельство. - Он коротко поклонился. - Вы желали меня видеть... Никколо Савальери - Надеюсь, ни послание, ни посланник не повергли вас в ужас? - канцлер позволил себе добродушную усмешку. Люди искусства, как ему было хорошо известно, отличались повышенной нервозностью... Raymond Vernier Вернье смущенно кашлянул. - В удивление, пожалуй... Последние несколько дней мои щедры на любопытные встречи. - О приятности этих встреч журналист предпочел промолчать. Краем глаза, в силу неизменной привычки, он оглядел обстановку помещения, в котором его принимали. Никколо Савальери - Разве не в этом суть вашей профессии? - Савальери показал на стоящее перед его столом кресло. - Присаживайтесь, мэтр. Я надеюсь, что наш разговор будет долгим и интересным. Raymond Vernier Вернье не счел необходимым озвучивать свои надежды на то, чтобы этот разговор вообще не состоялся. Он уселся в предложенное ему кресло. - Благодарю... И в этом тоже, Ваше сиятельство, но чаще всего мне приходится работать уже со свершившимися событиями, нежели с их предпосылками. А разговоры - к сожалению, не самый достоверный источник информации, - он немного грустно улыбнулся, позволив себе наилегчайшую иронию. Никколо Савальери - Именно об этом, мэтр, я и хотел поговорить с вами. - Канцлер поднялся и, обойдя стол, сел в кресло напротив журналиста. - Бокал вина? Raymond Vernier - О, нет, благодарю... - несколько поспешно отказался Вернье от предложения, попытавшись неуклюже оправдаться. - Я не пью так рано, да и день сегодня выдался не из легких. - Он взглянул на сидящего напротив мужчину. - Я весь внимание, сударь. Чем я могу помочь Вам? Никколо Савальери - Чашку кофе? - словно не расслышав вопроса, предложил Савальери, собственноручно наполняя хрупкий фарфоровый сосуд. Raymond Vernier - Да, пожалуй, кофе будет кстати, - Вернье кивнул, поблагодарив канцлера за его решительное гостеприимство. Он решил погодить с вопросами, ожидая, пока его сиятельный собеседник соблаговолит изложить суть дела, по которому его сюда пригласили. Никколо Савальери Подождав, пока журналист сделает первый глоток и немного расслабится в кресле, сообразив, что - по крайней мере, пока - допрос третьей степени ему не угрожает, Савальери продолжил: - Прекрасно понимаю, мэтр, что постоянно плестись в хвосте событий утомительно для деятельного человека. Скажите, вы не хотели бы... не то, чтобы творить события - это прерогатива господа и его величества короля, но по меньшей мере узнавать о них не после, а до того, как они станут достоянием общественности? Raymond Vernier Вернье попробовал кофе, оказавшийся на удивление хорошим. Это дало ему несколько секунд на размышление о сказанном. - Именно в этом суть моей профессии, Ваше сиятельство, - процитировал он самого канцлера. - Но, Вы правы, следовать этому принципу получается редко. К тому же, "Вестник" - всего лишь городская хроника, а не инструмент воздействия на мнения масс. Делать собственные выводы и навязывать их читателю - не слишком чистоплотно с точки зрения этики... - сам Раймон, разумеется, был очень далек от подобного убеждения, но не спешил ставить об этом в известность своего собеседника. Никколо Савальери - Я ценю вашу этику, мэтр, - усмешка канцлера говорила, скорее, об обратном, - и никогда не позволил бы себе склонять вас к чему-либо греховному или аморальному. Тем более, что суть моей профессии заключается в пресечении греха и защите общественной морали. Надеюсь, все это не противоречит вашим принципам? "Не мог же я ошибиться в вас, мэтр!" - читалось во взгляде. Raymond Vernier - Ни в коей мере, господин канцлер. Скорее наоборот, я был бы только счастлив, если бы мне, с помощью "Вестника", разумеется, представилась возможность обращать внимание общества на те аспекты его жизни, которые в том самом морально-этическом плане оставляют желать лучшего... Но, опять таки, кому, как ни Вам, синьор, знать, насколько далеки люди от идеи самосовершенствования. - Вернье тяжко вздохнул. Он уже начинал приблизительно догадываться, куда клонит маркиз Савальери, но делать окончательные выводы и выступать с собственными предложениями не собирался. Никколо Савальери - Я вижу, мэтр, мы начинаем понимать друг друга, - подытожил канцлер. - Теперь о ваших источниках... Raymond Vernier - Прошу прощения, Ваше сиятельство, но, боюсь, конфидент своих источников мне придется сохранить, - Вернье покачал головой. - Все та же пресловутая этика, сами понимаете. Я не вправе предавать огласке подобные вещи во избежание всеразличных проблем. Разумеется, если только сам источник не против. Никколо Савальери Савальери опечаленно нахмурился: - Мэтр, мэтр, - произнес он с легкой укоризной, - а я-то думал, мы друг друга понимаем. Мне не интересны источники, в которых вы черпаете информацию сегодня. Я всего лишь хочу предложить вам новый... Raymond Vernier Журналист вздохнул с заметным облегчением. - Что ж… Если этот источник не вызывает сомнений в своей благонадежности… То я не вижу причин отказаться от Вашего предложения. - На горизонте маячил новый, судя по всему, немалый заработок. Вернье с вежливым интересом поглядел на канцлера. Никколо Савальери - Что касается благонадежности, я за нее ручаюсь, - прежним тоном незначительной светской беседы заметил канцлер. - И этот источник, настойчиво желающий остаться неизвестным, хочет выразить свое недовольство работой моей скромной канцелярии. Raymond Vernier Вернье мысленно посочувствовал тому бедняге, которому пришло бы в голову вслух критиковать канцелярские службы. Соблазн сделать это самому, тем паче с разрешения и по просьбе главы этого ведомства, ничем не рискуя, был и впрямь велик. Журналист обкатал эту мысль в своей голове со всех сторон, но никаких неприятных последствий для себя не обнаружил. - Что ж… - повторил он, подбирая слова. - Мне остается только осведомиться, о чем же собирается поведать обществу этот пожелавший сохранить инкогнито надежный источник… Никколо Савальери - Некто, болеющий за благо простых граждан всей душой, - канцлер закрыл глаза и расслабленно откинулся на спинку кресла. Голос его, напротив, звучал сухо и деловито, - очень озабочен откровенным бездействием, если не сказать хуже, тайной канцелярии в расследовании убийства графа д'Эмо. Raymond Vernier - Но разве результаты расследования не удовлетворили как правовые органы, так и всех частных лиц, замешанных в этой истории? - ляпнул, не подумав, Вернье, но тут же осекся. Будучи в силу специфики профессии некоторым образом связан с некоторыми полицейскими чинами города, он, разумеется, слышал о происшествии, о котором шла речь, но от развернутых публикаций на эту тему удержался по многим причинам. - Впрочем, Вам виднее, Ваше сиятельство… Никколо Савальери - Расследования не было вовсе, - после недолгой паузы сообщил канцлер. - Дело фактически замяли. Арестовали случайного человека, сфабриковали улики. Возможно, заплатили мне - за слепоту или придурковатость. Меня, знаете ли, в последнее время замечают в элитном салоне синьоры Оскуро, а это не самое доступное удовольствие в нашем городе. Raymond Vernier Слегка ошарашенный такой откровенностью, Вернье удивленно слушал канцлера, гадая про себя, что из вышесказанного является правдой, а что - материалом для газетной провокации. Дело пахло грандиозным скандалом, но действовать предстояло очень осторожно. - Что из сказанного Вами я могу использовать в статье? Не в состоянии сидеть спокойно, Раймон подался вперед. На языке вертелся вопрос, ответа на который журналист и не рассчитывал получить, но задать его все же осмелился: - Возможно, то немногое, что я знаю об этом деле, дало мне неверное представление о нем и привело к ошибочным выводам, но… Какая польза для Вашего ведомства в привлечении к нему общественного внимания? Не слишком ли поздно взывать к чьей-либо совести? Никколо Савальери - Пока не найден истинный виновник, никогда не поздно вернуться к расследованию, - канцлер, казалось, убеждал собеседника. - А использовать... использовать вы можете все, сказанное мной, то есть неназванным источником. Вас что-то смущает в услышанном, мэтр? Raymond Vernier - Я обязан знать границы допустимой критики, Ваше сиятельство, - Вернье склонил голову, пряча ухмылку. - В последнюю очередь мне хотелось бы вызвать Ваше неодобрение. Впрочем, я надеюсь, у Вас найдется немного времени ознакомиться с черновиком статьи и внести необходимые на Ваше усмотрение поправки. Никколо Савальери - Вижу, ваши заказчики были весьма придирчивы, мэтр, - канцлер внимательно поглядел в лицо журналиста и вновь откинулся на спинку кресла. - Мой источник куда менее требователен, поверьте. Вы уловили суть проблемы: убийство не раскрыто, поскольку канцлер продажен. Продался он англичанам или местным доброхотам; точная сумма сделки - это уже детали... так ли они вам нужны? Впрочем, можете задать этот вопрос общественности - вдруг кто-нибудь да угадает? Raymond Vernier - Мне - нисколько. А вот читателей станет интересовать каждая подробность. В первую очередь - связь между Вашими предполагаемыми покровителями и организаторами преступления… Впрочем, предоставим им самим делать выводы, главное - направить их в правильном русле, - закончил он уже вполголоса. - Да, и стоит ли поминать относительно этого дела английскую сторону? Это уже попахивает международным скандалом, а не просто светской сплетней. В Неаполе много приезжих англичан, это не может не вызвать их неудовольствия. Никколо Савальери - Мое отношение к англичанам... моя навязчивая идея относительно их шпионских сетей в нашем славном королевстве - ни для кого уже не загадка, - чуть устало ответил Савальери. - Ваших читателей позабавит мысль о том, что боязнью предательства я прикрываю полученное от предателей золото. Которое к тому же трачу в борделе. Все слагаемые сенсации, не так ли? Raymond Vernier - Не знаю насчет шпионских сетей, но более чем странное поведение некоторых из наших иноземных гостей действительно в состоянии навести на определенные размышления… - Скорее себе, нежели собеседнику, заметил молодой человек. - Меня беспокоит, не окажется ли среди публики завсегдатаев вышеупомянутых заведений, которые смогут опровергнуть эту чудовищную клевету, подтвердив, что не видели Вас там ни разу? - Изобразив на физиономии живейшую озабоченность, осведомился Вернье. - Надеюсь, Вы не станете возражать, если через какое-то время в адрес редакции поступит требование написать опровержение всех этих, основанных на сомнительных фактах, обвинений? Никколо Савальери - По порядку, мэтр, если не возражаете. Завсегдатаи будут молчать, чтобы слишком длинные языки не лишили их права доступа в это уютное гнездышко порока. Под требованием опровержения я, пожалуй, охотно поставлю свою подпись. И это единственный документ, который я подпишу в этом деле... - словно про себя заметил канцлер. - Что же до иноземных гостей... моя паранойя - отнюдь не плод вашей фантазии. Вы говорите о ком-то конкретном, мэтр? Raymond Vernier - К сожалению, знать о том, чем делятся промеж собой в доверительных беседах тесные салонные кружки, не дано даже Вам, Ваше сиятельство. Не мне Вам рассказывать, как одно, будто невзначай брошенное, слово может в мгновение ока обойти весь город. Надеюсь только, что уверенность Ваша себя оправдает. Идея о подобном материале пришла Вам в голову не сегодня, и Вы, прежде чем сделать мне подобное предложение, разумеется, тщательно взвесили все «за» и «против», - полным почтительного уважения голосом резюмировал журналист. Слишком сосредоточенный на предстоящей работе, суть последнего вопроса канцлера он едва уловил и почти что отмахнулся от него, как от вызванного малозначительным замечанием: - Да не то, чтобы… Все женщины, тем паче знатного происхождения, - особы в большей или меньшей степени эксцентричные… Возможно, инаковость национального мышления и темперамента только добавляет им оригинальности в наших глазах. Что, впрочем, не делает их поступки менее странными… - в своих размышлениях вслух о своем знакомстве с английской баронессой Вернье грозил зайти несколько дальше, чем того требовал диалог, посему он прервал излияния и виновато воззрился на собеседника. Никколо Савальери - Миледи Элеонора и вам показалась слегка эксцентричной, мэтр? - понимающе кивнул Савальери. - Что же до разговоров в тесных салонных кружках... - не ожидая ответа журналиста, продолжил мессир Никколо со странной улыбкой. - Вижу, мэтр, вы в них не очень-то вхожи. Наверно, непросто описывать светскую и полусветскую жизнь города, основываясь лишь на собственных догадках... Raymond Vernier - Отнюдь, Ваше сиятельство. Уже довольно долгое время, а в последнее - с завидной регулярностью в порядке вещей стало приглашать Вашего покорного слугу на все мало-мальски значимые светские мероприятия, дабы иметь впоследствии удовольствие увидеть свое имя на страницах газеты, - не без доли гордости возразил Вернье. - Вот и упомянутая Вами леди желала видеть меня по тому же делу. Мало того, удостоила личным визитом. Это меня удивило. Равно как и то, что проведя в городе уже более месяца, эта, согласитесь, более чем очаровательная женщина не успела выйти в свет… Никколо Савальери - Светские мероприятия - это всего лишь фасад, мэтр. Раскрашенный и разукрашенный для непосвященных. А вот пускают ли вас дальше?.. Raymond Vernier - Я не стремлюсь дальше, Ваше сиятельство. Все, что мне нужно знать, я узнаю и так. Зачастую самое любопытное распространяется отнюдь не среди самих представителей высшего света, - Вернье говорил о прислуге, лакеях, горничных и других представителях низшего сословия, которые никогда не упускали возможности позлословить о своих хозяевах. - Меня же самого вполне устраивает положение стороннего наблюдателя и слушателя. Никколо Савальери - В этом суть вашей профессии, - повторил уже сказанную фразу канцлер. - Итак, мэтр, нужны ли вам еще какие-либо детали? Raymond Vernier Вернье задумался. - Пожалуй, сказанного Вами будет достаточно даже для статьи приличного объема. Детали предоставим домыслить самим читателям. Материалы подобного рода тем и хороши, что дают общественности иллюзию собственного мнения. Это все, для чего Вы пригласили меня, или я мог бы быть Вам полезен еще в чем-то? - молодой человек вздохнул. О свободном вечере можно было забыть. Никколо Савальери Канцлер оценивающе оглядел журналиста и странно усмехнулся: - Не думаю… Раймон. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Raymond Vernier - Что ж… В таком случае я не смею больше отнимать Вашего времени, господин канцлер. Где меня можно найти, вы знаете… - Вернье отвесил учтивый поклон и направился к выходу. Больше всего ему сейчас хотелось ретироваться отсюда и обдумать все, о чем с ним сегодня говорили, в тишине. Никколо Савальери Уже на пороге журналиста остановил задумчивый вопрос: - И какое из желаний баронессы вам показалось самым эксцентричным? Raymond Vernier Последняя реплика маркиза Савальери заставила его обернуться. - Ко мне нечасто обращаются за архивными подшивками «Вестника», Ваше сиятельство… Никколо Савальери - Нашу гостью интересовал конкретный выпуск? - равнодушно поинтересовался канцлер, разыскивая что-то в груде бумаг. Raymond Vernier - Она не сочла нужным уточнять это, Ваше сиятельство. - Журналист отрицательно качнул головой. - В любом случае, если баронессе действительно придет в голову заняться просмотром подшивок, ей придется так или иначе делать соответствующую выборку. У меня нет причин для отказа ей в этой просьбе… и я постараюсь выяснить, что именно она там искала… - добавил он вполголоса. Никколо Савальери - Вы правы, мэтр. Необычная женщина. Предпочесть архивную пыль светским развлечениям... - канцлер отбросил недочитанное письмо и приподнял крышку резного ларчика. - Впрочем, это ее личное дело. Я стал рассеян, мэтр. Даже не подумал, что столь серьезный заказ повлечет за собой немалые расходы. Возьмите. Он бросил журналисту увесистый кошель… Raymond Vernier …который был пойман и мгновенно исчез в одном из внутренних карманов сюртука француза. Вернье понимающе улыбнулся и с поклоном исчез за дверью кабинета. Все, что было необходимо, было сказано и услышано.
полная версия страницы