Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "За днями дни идут". Дом Фьоренцо Васко. 27.07.1752. 17:50 » Ответить
"За днями дни идут". Дом Фьоренцо Васко. 27.07.1752. 17:50
Fiorenzo Vasco: Ожидая визита герцога Мидоллини, Фьоренцо наблюдал за тем, как слуги сервируют закусочный стол в гостиной с выходом на террасу. Как гласила записка, ранее присланная герцогом, Мидоллини должен прибыть в шесть часов по полудни, к этому времени все будет готово. Ведущий почти затворнический образ жизни, Фьоренцо был рад тем немногим, кто посещал его дом и принимал их с неизменным почтением, но без демонстрации излишней роскоши. Зал с выходом на террасу, за которой простирался полный спокойствия сад, был обставлен дорогой, но не слишком претенциозной мебелью и украшен картинами, изображающими сцены из героических свершений античности. Столик с легкими закусками и вином был расположен так, чтобы в любой момент беседующие могли продолжить разговор за пределами комнаты, если у обоих появится желание совершить небольшую прогулку. В данный момент Фьоренцо думал о том, что было бы хорошо, если бы Мидоллини составил ему компанию за ужином. Когда одна из служанок подошла к нему, поправляя белый передник, и сообщила сеньору о том, что все готово к приему гостя, Васко любезно поблагодарил ее и других слуг за старания, после чего остался ждать, гость должен был прибыть с минуты на минуту.
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Чезаре Мидоллини: Чезаре предпочел быть пунктуальным. В чехарде последних дней, где со многими людьми приходилось встречаться потому, что «так нужно» (привычная для придворного, но все же иногда утомляющая рутина светских условностей), удовольствие провести время с человеком, который приятен и интересен тебе сам по себе, было подобно глотку прохладной воды в полуденную жару. Без пяти шесть всадник на тонконогом гнедом жеребце показался у ворот резиденции маркиза де Васко, ловко спешился, швырнул слугам поводья и попросил доложить о том, что с визитом к их хозяину прибыл герцог Мидоллини. А к тому моменту, как часы в гостиной били положенные шесть ударов, гость в сопровождении дворецкого уже входит в зал. - Доброго вечера, маркиз. Быстрый взгляд на часы, невольная удовлетворенная улыбка. - Удивительно, но я не опоздал. Рад вас видеть, жизнь давненько нас не сводила. Пропустив прием в доме Нессуно, ровно как и её великолепную винную коллекцию, я позволил себе напроситься на ваши не менее превосходные вина. Простите стареющего гурмана?
Fiorenzo Vasco: - Доброго здравия, Ваше Сиятельство, - маркиз поспешил к гостю и пожал ему руку, - признаться, очень рад видеть вас. Фьоренцо был одет как всегда строго, в темно-зеленых тонах. Волосы маркиза были заплетены в косу и перехвачены лентой. Пригласив герцога присесть за стол, Васко, решивший обойтись без помощи слуг и тем самым сделать беседу приватной, поинтересовался: - Жизнь в Неаполе порой так суетна, - заметил маркиз, - какое Ваше Сиятельство предпочтет вино – красное сухое или сладкий мускат? – Фьоренцо улыбался правым углом рта, внимательно разглядывая единственным зрячим оком своего гостя.
Чезаре Мидоллини: - Сладкий мускат, сеньор Фьоренцо. И чем слаще, тем лучше. От неапольской суеты последнее время у меня стойкое послевкусие полынной горечи. Мидоллини уселся в кресло, свободно и почти вальяжно откинувшись на мягкую спинку. И улыбнулся в ответ на полуулыбку хозяина. – Мои благодарности за груз. В жизни остается все меньше радостей, но то, что приводите мне вы, радует неизменно. Как вам удается такое волшебство?
Fiorenzo Vasco: В доме было на удивление тихо, здесь как будто не существовало ничего кроме странного ощущения тишины и, судя по всему, она ревностно поддерживалась самим хозяином. Фьоренцо открыл графин, испытующе посмотрел на герцога и ответил: - Я рад, что вы довольны. Правильный выбор, сеньор Чезаре, - наполнил бокал, - я всегда делаю правильный выбор, - сам маркиз предпочел красное, густое рубиновое вино. Васко сел за стол и поднял свой бокал: - Ваше здоровье.
Чезаре Мидоллини: – Достойный белой зависти талант, маркиз. Всегда делать правильный выбор. Чезаре медленно пригубил свой бокал, потом глянул на бокал в руке собеседника. Они только что выбрали разные вина. Едва заметное ироничное движение бровей, затем тихий смех. – Ваше здоровье, сеньор Фьоренцо. И, после очередного глотка. – Как у вас тихо, любите тишину?
Fiorenzo Vasco: - Привык с детства, - ответил Фьоренцо, - я воспитывался далеко отсюда, в одном из имений моего отца, и долгое время не мог привыкнуть к городской суете, когда обстоятельства вынудили меня вернуться в Неаполь, - маркиз пожал плечами и взял ломтик нежнейшего сыра, отправил его в рот. - Признаться честно, мне до сих пор трудно привыкнуть к сутолоке и громким крикам, даже если это сутолока во дворце... Гораздо приятнее слушать, как поют птицы, - он снова улыбнулся одной лишь половиной, вторая оставалась неподвижной, - расскажите, Ваше Сиятельство, что нового нынче слышно в Неаполе? Рассейте немного мое неведение.
Чезаре Мидоллини: – Вы удивляете меня все больше и больше, сеньор Фьоренцо. – На этот раз гость предпочел последовать примеру хозяина. И отведать сыра, нежного и аппетитного. – Я был уверен, что успех в коммерции сопутствует людям общительным и напористым. Тем, что в сутолоке чувствуют себя, как рыбы в воде. Но и в этом вы, определенно, исключение из правил. Герцог прислушался, как будто простодушно ожидая, что маркиз Васко совершит очередное чудо и в тишине дома немедленно запоют птицы. А затем с легким оттенком пренебрежения в голосе добавил: - Неаполь изнывает от жары, скуки и похоти. Ничего нового, ничего достойного… Хотя недостойного, на счастье, тоже ничего. Сплетен множество, думаете, они вас позабавят?
Fiorenzo Vasco: - Любовь к тишине не означает ненависть к голосам, которые говорят то, что может оказаться полезным, - учтиво заметил Фьоренцо, и гостеприимно подвинул к герцогу блюдо с нарезанным тонкими ломтиками тропическим фруктом, обсыпанным сахарной пудрой и запеченным в сиропе. – Напористость хороша только вкупе с разумностью, без нее она превращается в неистовство, - Фьоренцо бросил взгляд на террсу: - К примеру, вчера была замечательная гроза, - напомнил маркиз, - ведь это тоже хорошая новость. Но она не так забавна, как дела людей, - Фьоренцо помедлил, опустил взгляд, провел бледной рукой по столешнице, потом взглянул на герцога: - Я не сплетник, сеньор Чезаре, вы знаете, но иногда интересуюсь внутренними побуждениями людей, а они лучше всего видны в сплетнях или в деяниях, о которых рассказывают сплетни.
Чезаре Мидоллини: – Как вам угодно. Пожелание хозяина – закон для гостя. – Мидоллини ничуть не отказывался сплетничать. Прикидывал лишь, с чего бы начать. – Гроза и правда была чудесная. Я встретил её в обществе очаровательной английской леди и её не менее очаровательной кошки. Нас, как всегда романтично, свела судьба. Вернее порода моего коня, приглянувшегося даме прежде всадника. Поэтому я малодушно вверил баронессу Райт попечению графини Нессуно. Что означает - скоро свет Неаполя развлечется очередным безукоризненно исполненным приемом. А вы сами, кстати, маркиз, не были ли на том, что состоялся два дня назад?
Fiorenzo Vasco: Похоже, что упоминание об английской баронессе, имени которой Фьоренцо доселе не слышал, заинтересовало маркиза: - Она хороша собой? – поинтересовался Васко, с характерной улыбкой слушая Мидоллини. – Я был на приеме, честно признаться, ожидал увидеть вас там и засвидетельствовать почтение. У вас случилось что-то серьезное? – прямой взгляд, задержанный на полпути бокал.
Чезаре Мидоллини: - Да, очень. Просто красавица. Уверен, очень скоро Неаполь будет у её ног, - безмятежным тоном охарактеризовал баронессу Райт Чезаре. Отхлебнул еще вина, опустив взгляд в мерцающую розовую глубину муската и тем самым избежав вызывающего на откровенность прямого взгляда собеседника. – И да, и нет. Случилась незапланированная деловая встреча. Из тех, от которых невозможно отказаться. И вот уже второй день подряд знакомые наперебой расхваливают мне пропущенный мной прием. Герцог сокрушенно покачал головой. – А теперь, когда выясняется, что даже вы, сеньор Фьоренцо, изменив своему правилу избегать светских торжеств, были у графини, мне остается только во всеуслышание проклинать собственное невезение. Ну а вам теперь не отвертеться. Вы должны мне эту сплетню, как честный торговец честному торговцу. В темных глазах сеньора Мидоллини вспыхнули хорошо различимые искры насмешливого любопытства. - Как вы находите прошедший прием?
Fiorenzo Vasco: - Честно признаться, я в первый раз слышу это имя, - заметил Фьоренцо, задумчиво покачав головой. Одной хорошенькой женщиной в коллекции Чезаре больше, одной меньше, это не имело значения. По явной симпатии, с которой Мидоллини говорил об этой женщине, было ясно, что она могла рассчитывать на некоторую протекцию герцога, а если так, то сия особа действительно очень скоро войдет в неаполитанский высший свет. Васко не слишком интересовался делами некоммерческими, если только они не касались его интересов, а так же немногих приятелей или его самого. Тем не менее, маркиз предпочитал всегда быть в курсе многих дел и даже тех, о которых открыто говорить не следовало. Живущий в затворничестве, он живо интересовался последними новостями и по той же причине умел молчать как никто другой. Заметив, как герцог избегает пристального взгляда, маркиз скрыл улыбку, придававшую его странному лицу столь неоднозначное выражение. - Прием был очень теплым, - начал свой рассказ Васко, - графиня Нессуно собрала весь цвет Неаполя. Маркиза Порпорино мила, умна, скромна и очаровательна. Мне довелось говорить с ней, и это было истинным удовольствием. Гости разыгрывали театральные сценки. Кажется, это была идея графа Тесорьери, надо заметить, он большой затейник в этих делах, - марких говорил негромко, четко, словно бы описывал светскую хронику, - думаю, что не солгу, если признаюсь, что этот прием был одним из самых радушных за все последнее время, - заключил он и взял и круглой серебряной вазы инжир. – Если прием в честь баронессы Райт будет устроен пот патронажем графини Нессуно, я уверен, он надолго запомнится свету Неаполя.
Чезаре Мидоллини: – Я надеюсь, что так и случится. Кажется, с возрастом у меня прорезаются замашки отеческого покровительства по отношению к хорошеньким женщинам, - покачал головой герцог Мидоллини, картинно удивляясь самому себе. – Скоро я воспылаю желанием подыскивать девицам на выданье подходящих мужей, невинно сводничать и болтать со старушками о погоде. Наверное это и будет старость… Насмешливое молчание, пренебрежительное прикосновение ладонью к шевелюре, где, в иссиня-черном, начинаясь на висках, струились уже тонкие нити седины. – Скажите, сеньор Фьоренцо, вы знакомы с бароном Гросса? – Спросил гость, чуть помедлив. – Я встретил его вчера в оружейной лавке. Приятный сеньор, но мне кажется, он не слишком родовит? Или я что-то путаю.
Fiorenzo Vasco: - Да, знаком, - подтвердил Фьоренцо и сделал новый глоток вина, отвечая затем на вопрос о родовитости: - Кажется, но я не интересовался этим вопросом и склонен ценить людей не по их происхождению, - Васко пожал плечами, - когда-то аристократия считала грязным занятием торговлю. А теперь, смотрите… мои суда привозят специи и шелка, вино из моих погребов радует королевский двор и нас с вами, - рука с бокалом очертила небольшой круг: - Одно могу сказать наверняка. Барон интересный собеседник и приятный в общении человек.
Чезаре Мидоллини: – Да вы мятежник, сеньор Фьоренцо! Такие криминальные речи. Чезаре широко усмехнулся, небрежно отодвигая бокал. – Если бы я не знал вас лучше, наверняка оскорбился бы за все поколения собственных родовитых предков. Титул - не просто социальный статус, он не только дает человеку привилегии, но и налагает обязательства. Отстаивать свою честь с оружием в руках, например. Впрочем, мир меняется, маркиз. Так, где появляется покупатель, рано или поздно появляется и товар. Торгуют не только специями и шелками, но и гербами… телами и душами. Почему нет? Любопытно, кем были Гросса прежде, чем примерить баронскую корону.
Fiorenzo Vasco: Фьоренцо спокойно выслушал длинную шутливую тираду сеньора Мидоллини и пропустил все замечания мимо внимания, улыбнувшись правым углом рта. - Насколько известно мне, Ваше Сиятельство, барон до некоторого времени занимался торговлей. Но я не знаю подробностей, почему бы вам не спросить у него самого? Сеньор Гросса прямодушный человек, не склонен к ханжеству и не скрывает того, что оказался в свете не так давно. Уверен, он с радостью удовлетворит ваше любопытство, так же как удовлеворил однажды мое.
Чезаре Мидоллини: - Я не люблю оскорблять людей без нужды, - честно создался Мидоллини. – Особенно людей, к которым испытываю симпатию. Не знаю, как бы взялись расспрашивать Гросса вы, но я, так уж получилось, человек достаточно прямолинейный. А когда герцог, вроде меня, спрашивает новоявленного дворянина: «Милейший, расскажите-ка, как вы прикупили ваш титул. Что за удачная сделка, право», это более чем оскорбительно. Учитывая все условности света. Потянувшись за новым кусочком сыра, герцог на какое-то время замолчал. Потом добавил: - Не принимайте мое брюзжание всерьез, сеньор Фьоренцо. Я тоже не большой поклонник светских условностей. «Знаю», не означает «люблю». В бароне чувствуется порода, хоть это и не подкреплено бумагами. Если ему удастся провернуть очередную удачную сделку и выгодно жениться на родовитой невесте, его детям вопросы, подобные моему, задавать уже никто не посмеет.
Fiorenzo Vasco: - Поэтому вы решили спросить о нем меня? – Фьоренцо задал этот вопрос спокойно, без какого-либо намека на иронию. – Если я хочу узнать человека ближе, я ближе знакомлюсь с ним, - маркиз отвел взгляд и поставил пустой бокал на стол, - впрочем, я не буду отрицать, что мы с вами имеем разное отношение к людям и жизни, что прекрасно. Иначе, какой смысл разговаривать с зеркалом? – снова некое подобие улыбки на разделенном надвое лице. Фьоренцо поднялся из-за стола и подошел к ходу, ведущему на террасу. – Сегодня вы упомянули о титулах и обязательствах, - напомнил маркиз, разглядывая верхушки деревьев, - вы сказали весьма верные слова, надо заметить. И так же верно сказали о том, что в наше время купля и продажа имеют все большее значение. Возможно купить титул, но честь – никогда, - Васко обернулся, - и часто, случается так, что честь и честность не зависят от титулов, будь они даны с рождением, приобретены за заслуги или куплены за круглую сумму. Не хотите ли прогуляться по саду? Я покажу вам мою гордость – великолепную дамасскую розу, - сейчас герцог мог видеть только левую, искаженную половину лица Васко. Атмосфера дома, в котором царила вечная тишина, сад, в котором было полно экзотических растений, словно бы не принадлежащий этому миру человек, рассуждавший о чести так же спокойно и легко, как о вине или розах.
Чезаре Мидоллини: – Потому что я сейчас у вас в гостях, сеньор Фьоренцо. – Заметно было, что собеседник слегка обескуражен вопросом маркиза. – Потому что мы с вами болтаем о неапольских новостях, потихоньку сплетничаем за бокалом вина. Эдак по-мужски. Хоть вы и не любите это слово - сплетни. Герцог Мидоллини слегка пожал плечами. – Разумеется, барон Гросса – не такой волнующий объект для обсуждений, как баронесса Райт. Но… Просто в голову пришло. С ним мы тоже говорили о приеме у графини Нессуно. Слово за слово… Идемте, полюбуемся на ваши розы. В которых, - добавил Чезаре виноватым шепотом, - признаться, я ни черта не смыслю. Шагнув вслед за хозяином из комнаты на террасу, он вскоре почти поравнялся с Васко, и лишь тогда неожиданно тихо и серьезно поинтересовался: - Скажите, маркиз, отчего вы сами вдруг спросили, почему я вас спросил о бароне? Какие внутренние побуждения ваш пытливый ум усмотрел в банальном светском любопытстве?
Fiorenzo Vasco: - Я всего лишь питаю скромную надежду на то, что человек, побывавший на Востоке, разделит мою радость. Ведь вам доводилось видеть более прекрасные сады, - заметил Васко. Фьоренцо, неспеша и чуть прихрамывая, шел по дорожке сада. Маркиз взглянул на герцога Мидоллини: - Мне интересны мысли людей и их побуждения. Все объяснимо, все имеет причину и следствие. И интерес тоже. В каждом человеке есть черта, которая может заинтересовать другого более остальных, - Васко приостановился, - вот, к примеру, говоря друг с другом обо мне, светские сплетники отметят мое уродство. А говоря о бароне Гросса – его незнатное происхождение. Очень интересный вопрос в том, почему они обращают внимание именно на это, - маркиз небрежно махнул рукой и продолжил путь, - впрочем, вы вольны думать, что всему виной мое вопиющее занудство, - Васко рассмеялся и отвел ветвь кустарника рукой, сворачивая к аллее с розами. – Сюда, пожалуйста.
Чезаре Мидоллини: - Бывал, - герцог Мидолллини не видел смысла отрицать очевидное. – Но вы в очередной раз польстите мне, сеньор Фьоренцо, если подумаете, что там я уделял много внимания созерцанию красоты садов. Рожденный ползать… Мужчина задумался о чем-то, затем неожиданно оглушительно рассмеялся. – Знаете, мне только что пришло на ум, что иносказания себя не оправдывают. Я ведь Корво, ворон. Приятели часто меня так называют. А граф Випера, например, почитает повадки змея. И в то же время в отношении к прекрасному он куда более возвышен, чем ваш покорный слуга. Свернув на розовую алею, гость замедлил шаги в ожидании, когда же хозяин спасет его от неловкости и сам укажет, которая из роз его любимица. – Что до вопросов. Это то, что лежит на поверхности, маркиз. Вам кажется, что люди предсказуемы, на самом деле разум хватается за привычные условности, приметы, понятия. На Востоке, например, в пустыне караванщик отыщет подземный источник по приметам, лежащим на поверхности. И в этих приметах, уверяю вас, не будет ничего примечательного. Он о них даже не задумывается – почему так, а не иначе. Скорее всего этой примудрости поиска воды его просто обучил отец, дед, прадед.
Fiorenzo Vasco: - Как известно, фамилия Vasco произошла от другой фамилии, звучащей как Velasco. Мои предки были родом из Испании. Velazquez – так звучит это имя в тех краях, и на языке басков означает – ворон. Не правда ли, забавно? Цветы пахли одуряюще. Невдалеке виднелся розовый куст, украшенный красными, в оттенок бордо, цветами. Маркиз подвел своего гостя к кусту, который с гордостью и продемонстрировал. - Вот, полюбуйтесь, - заявил Васко с каким-то искренним, почти детским восторгом, - вначале я думал, что ее погубит болезнь, но мне удалось спасти растение, и теперь она радует меня каждый день. Здешний климат благоприятствует яркому аромату. Чтобы получить розовое масло, цветки собирают на восходе солнца, когда они полны аромата. Затем их надлежит обработать паром в перегонном кубе. Капельки масла всплывают на поверхность воды. Чтобы получить один фунт масла, нужно три тысячи фунтов лепестков.
Чезаре Мидоллини: – Все-таки вы – прирожденный коммерсант, ваша светлость, - не сдержал доброй ухмылки герцог. - В такой момент вспомнить про три тысячи фунтов лепестков. Ваша роза… У меня просто нет слов. Прекрасна, великолепна, потрясающа… Скажите, существует ли на нашей бренной земле смертная женщина, которой бы вы позволили потревожить столь божественную красоту и сорвать один из этих цветков?
Fiorenzo Vasco: - Женщины и цветы в чем-то схожи. И те и другие прекрасны. Не вижу великого греха в том, чтобы подарить драгоценной женщине драгоценный цветок, - ответил Васко и отчего-то смутился.
Чезаре Мидоллини: - О-о, вот даже значит как! Брови сеньора Мидоллини сложились во многозначительный «домик». – В таком случае я желаю вам, сеньор Фьоренцо, чтобы роза оказалась достойной женщины… Или женщина – розы. А детский смех, говорят, звучит иногда так же приятно, как пенье птиц. При последних словах по лицу герцога скользнула какая-то грустная тень, но через мгновение он уже улыбался снова с прежней жизнерадостностью.
Fiorenzo Vasco: - Говорят, - согласился Васко, голос выдавал некоторую растерянность, - говорят… - он заложил руки за спину и не произнес более ни слова, глядя на красные, с оттенком бордо, цветы.
Чезаре Мидоллини: – Говорят. И даже не сомневайтесь. Гость сделал шаг ближе к хозяину. Взмахнул рукой, намереваясь было положить её на плечо маркизу, но в последний момент передумал, убрал за спину. Жест в результате вышел довольно беспорядочный. – Людям свойственно не замечать того, что «не важно». Вы уверяли меня недавно, что, говоря друг с другом о вас, светские сплетники отметят в первую очередь уродство… А те, кто узнают вас лучше, у кого хватит на это сердечной щедрости, закроют на него глаза и забудут, как о несущественной мелочи. А иные недостойны этой розы.
Fiorenzo Vasco: Маркиз взглянул на сеньора Мидоллини, как будто пытался что-то разглядеть. Улыбнулся, но улыбка вышла неожиданно жесткой и ломанной. То, что спало глубоко внутри, заворочалось, подняло голову и взглянуло на мир вокруг. - Глупо рассчитывать на сердечную щедрость. Те, кто ее ожидают, часто попадают впросак, - Васко вновь усмехнулся, потом тоном уже другим с прежней любезностью спросил гостя: - Вам понравились розы. Не хотите ли саженец, Ваше Сиятельство?
Чезаре Мидоллини: – Те, кто её не ожидают, живут без толку… Едва слышное, задумчивое. И скептически приподнятая бровь в ответ на предложение маркиза. – Я его загублю, сеньор Фьоренцо. Жаль будет такой удивительный цветок. В вашем саду эта роза смотрится… на месте. Но не в моем. Вокруг моего палаццо царит первозданный хаос, в котором выживают сильнейшие. В основном это чертополох, к сожалению. Поэтому благодарю, но… не стоит. А вот от еще одного бокала вина – не откажусь.
Fiorenzo Vasco: Васко с пониманием кивнул, убрал темные пряди, упавшие на лицо и повел гостя обратно в дом. Вечерело, солнце готовилось скрыть лик свой, в город пришла долгожданная прохлада. Небо было ясным и приобрело оттенок глубокого синего бархата. За это время произошла смена блюд, в гостиной зажгли свечи, отчего в комнате стало уютнее. На столе осталось вино, но слуги подали другие бокалы и ужин. Фьоренцо удалось уговорить гостя остаться и оказать честь отужинать вместе, ибо такие вечера случались нечасто, он с интересом слушал герцога и все больше молчал, изредка отмечая то, что казалось важным. После ужина маркиз проводил сеньора Мидоллини, искренне пожелав тому здравия и прочих жизненных благ.
полная версия страницы