Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "Лицом к лицу лица не увидать". Таверна. Кварталы развлечений. 28.07.1752, 22:45 » Ответить
"Лицом к лицу лица не увидать". Таверна. Кварталы развлечений. 28.07.1752, 22:45
Чезаре Мидоллини: Там, где ухоженность зажиточных кварталов стала постепенно сменяться аляпистой пестротой Неаполя игроков, гуляк и шлюх, герцог Мидоллини отпустил экипаж, предпочитая далее следовать пешком. Лицо мужчины сейчас прикрывала черная полумаска, - деталь туалета, весьма распространенная в здешних местах в это время суток. Простенький клочок замши, уравнивающий в правах принца и нищего, куртизанку и скучающую даму из высшего света. Еще одна игра, одна из тех многих, в которые приходилось в жизни играть Чезаре. В эту по правде говоря в последнее время он играл все реже. Вероятно сказывался возраст: сорок пять - не тридцать, на пятом десятке человек обычно начинает осторожничать и ценить бытовой комфорт. И Мидоллини не был исключением из этого правила. Но события последних дней выбили жизнь герцога из привычного, и чего греха таить, размеренного ритма. А после сегодняшней встречи с дочерью маркиза Порпорино Чезаре отчаянно хотелось поглазеть на корриду. Пыльный и раскаленный солнцем почти до белизны, в темных пятнах крови песок и черная туша быка, истыканная иглами бандерилий, - что может быть лучше для успокоения нервов? Увы, до Испании далековато. Альтернативой казалось какое-нибудь постельное извращение или банальная попойка с людьми малознакомыми и не отягощенными условностями высшего общества. И Мидоллини с обстоятельностью истинного циника намеревался воплотить в жизнь и то, и другое. Но в салон к сеньоре Оскуро он, пожалуй, отправится позже. Та тропа хорошо протоптана, услугами известного в Неаполе интимного салона герцог пользовался регулярно уже более десяти лет. А вот по тавернам… по тавернам Чезаре не шастал уже давненько. С тех времен, когда ценил свое второе имя, - сеньор Корво, - почти так же высоко, как и данное при крещении. … В облюбованном герцогом заведении было шумно и весьма многолюдно. Вечер в кварталах развлечений – время злачное. Весело и фальшиво пиликала скрипка, между столиками сновали пышнотелые красотки, разнося выпивку и закуску, на дальнем конце зала, судя по доносящимся до слуха Чезаре комментариям зрителей, шла игра в карты. Простодушно порадовавшись обилию масок, - их действительно носили многие из посетителей, - сеньор Корво заказал себе рому. И с наслаждением встретил тепло, которым разливалось в гортани крепкое пойло, появившееся на свет на другом краю земли. In vino veritas, ergo bibamus!
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Salvatore Scaldato: Сальваторе лениво наблюдал за игрой, которую вело пестрое и совершенно бесславное общество – постоянные и случайные посетители кабаков. Подобный невинный вуайеризм - обычное занятие для простого гражданина Неаполя, который не может позволить себе потратить деньги и время на более тонкие развлечения. По расчетам Скальдато, не пройдет и получаса, как игроки ополчатся на более удачливого соперника – и сразу же найдут козыри у него за поясом, в рукаве и в других, менее очевидных, деталях одежды. Тогда-то игра и станет по-настоящему увлекательной… Но пока действие за столом было весьма однообразным, и Сальваторе окинул скучающим взглядом таверну. Ничего нового, ничто (и никто) не привлекает внимания. Разве только… Сальваторе прищурился, пытаясь лучше разглядеть мужчину в черной полумаске, наслаждавшегося самым отвратительным ромом из всех, какие доводилось пробовать посетителям этого кабака. «Маска» не вязался даже со здешним пестрым обществом, где господа, отдыхающие инкогнито, были обычным делом. И причина не только в привычке держать голову гордо поднятой, не только в ленивых движениях человека, привыкшего к комфорту... Было здесь что-то еще. Что-то, чем можно было занять вечер. Хлопнув по попе очаровательную (и уже слегка нетрезвую) толстушку, проходящую мимо – какая же это пошлость, обычный способ привлечь внимание персонала – Скальдато заказал бутылку «чего-нибудь получше». С ней-то (с бутылкой, конечно, а не с толстушкой) мужчина и отправился через весь зал к столику «маски». И, чем ближе подходил Сальваторе, тем более знакомым казался ему загадочный посетитель: - Позволите присоединиться? – немного развязно поинтересовался Сальваторе, ставя бутылку на середину столика. – Дурная примета – пить в одиночестве. Не дожидаясь разрешения (слишком изысканные манеры не вязались бы со злачной атмосферой, за которой приходили в таверну многочисленные посетители), незваный собутыльник опустился за стол напротив «маски»: - Мое имя Сальваторе, - усмехнувшись, представился Скальдато, уже окончательно убежденный в том, что знает загадочного посетителя.
Чезаре Мидоллини: - Корво, - ухмыльнулся в ответ Чезаре. Иносказательное имя под стать половинчатой внешности. Надо же, даже в этой дыре знакомство выходит стильно и почти по-светски. – Присаживайтесь, Сальваторе. Ненавижу дурные приметы. Запоздалое разрешение, если учесть, что мужчина напротив уже не только присел, но и расположился со всем доступным ему комфортом. Прямой любопытный взгляд сквозь прорези маски уперся в лицо человеку, которого, видимо, бог послал герцогу Мидоллини в собутыльники (и собеседники?) на сегодняшний вечер. – Рому? В воображении Чезаре, подогретом первыми глотками напитка с далекой Ямайки начала уже разворачиваться мысленная коррида, на усыпанной лепестками цветов арене матадоры выстраивались на шествие, альгвасили седлали лошадей, и трибуны шумели в нетерпении, ожидая начала представления.
Salvatore Scaldato: - Это пойло зовет себя ромом только в очень дурной компании, Корво, - хмыкнул Сальваторе, скептически взглянув на бурду, которое подали «маске». – Но верить этому имени опасно… для желудка. Безобидная ирония, которую может позволить себе человек, не скрывающий своего лица, в отношении более "застенчивого" собутыльника: - Давайте-ка осушим другую бутылку. Будет жаль, если ее разобьют о голову шулера раньше, чем она опустеет, - снова пользуясь «обязательной непринужденностью» местной атмосферы, Сальвадоре наполнил стаканы выпивкой из своей бутылки. – До дна! Скальдато сделал глоток первым. Пусть у случайного знакомого, если он подвержен вполне закономерной для Неаполя паранойе, не будет повода сомневаться – яд сегодня остался в другой бутылке, и умереть Корво грозит разве что от дурного рома.
Чезаре Мидоллини: – Оставьте, Сальваторе, - тихо рассмеялся Корво. Воспитанный на лучших винах Италии и Франции, Мидоллини к напиткам из Нового Света относился с пренебрежением, находя их крепость безвкусной по сравнению с тонкими букетами Fiano di Avellino или Montevetrano. – Ром – всего лишь лекарство от тропической лихорадки. Или лекарство от дурных мыслей и дневных забот. В нашем с вами случае. Плох он или хорош, что за разница? Но в одном вы правы, без сомнения - до дна! Чезаре пил и размышлял о том, что внешность обманчива, и лучшей маски, чем та, что дает нам сама природа, человеку не выдумать. Сидящий напротив человек на вид казался откровенно простоват для аристократа, а на словах – слишком ироничен для простолюдина. «Спасибо, господи, ты знаешь, чем меня развлечь», - шутливо поблагодарил Чезаре неизменного распорядителя бала под названием «жизнь». – Вы, видно, завсегдатай этого заведения? – Поинтересовался, сделав глубокий вдох после обжигающей пряности рома. – Или просто хорошо разбираетесь в картах? Кто из этих достойных господ, по-вашему, шулер? Ирония за иронию. В шумных картежниках за дальним столом сходство с "достойными господами" усмотреть было трудно.
Salvatore Scaldato: Сальваторе бросил на Корво быстрый внимательный взгляд, прикидывая, не выйдет ли разговор о шулерстве с этим господином в маске ему боком. В конце концов, если уж речь зашла о приметах, то черный ворон среди дурных знамений уступает разве что черному коту… ... только вот Скальдато, представитель очень серьезной профессии, не верил в приметы: - За столом двое честных игроков, Корво, и пара шулеров, - мужчина развернулся так, чтобы ему лучше было видно играющих. – Только вот шулеры эти слишком самоуверенны. Один из них подменил колоду на клиновую после первой же игры, а второй тасует по одной карте. Они постоянно обмениваются короткими фразами, будто спорят – но сложно не услышать, что в их оскорблениях от слова до четырех, по числу мастей. Еще один выигрыш, и если не соперник, так зритель попросит этих господ засучить рукава и вывернуть карманы – все уже не менее часа ждут не конца игры, а начала драки. Мне же смертельно любопытно, перстень на руке того аса, что сейчас раздает - это тредан, колечко с чернилами? – Сальваторе осушил свой стакан и, вновь взглянув на «маску», как бы невзначай полюбопытствовал. - Как Вы считаете?
Чезаре Мидоллини: - Какая наблюдательность и знание предмета, Сальваторе, - без улыбки оценил рассказ собутыльника сеньор Корво. – Мне по нраву ваша откровенность, тем более в подобном деликатном предмете. Налейте еще, если вас не затруднит. Он пододвинул свой опустевший стакан поближе к бутылке, облегчая сидящему за столом в пол-оборота мужчине труд. – Поэтому откровенность за откровенность. Я не знаток карточных фокусов, зарабатываю на жизнь иным, более высокопарным жульничеством, - в голосе Чезаре послышалась ирония с едва заметным оттенком горечи. Но матадор уже развернул мулету на залитой солнцем арене его воображаемой корриды, и блики света танцевали на свежезаточенных перед представлением кончиках рогов крупного черного быка. Отступать было уже некуда, да и не хотелось. – И все же посмотрим. Человек в маске прищурился, и какое-то время молча наблюдал за игрой. – Думаю, вы правы, мой добрый собеседник. Это не простой перстень. Видно, что владелец носит его на пальце слишком высоко для обычного кольца. Шулеры делают это для того, чтобы поставить метку поближе к центру карты, не так ли?
Salvatore Scaldato: - Ну что Вы, подобной наблюдательностью может похвастаться каждый, кто хоть раз проигрывал в карты, - рассмеялся Сальваторе, охотно подливая «маске». Впрочем, таинственный незнакомец и так проявил удивительную откровенность, которая обычно требовала не одной бутылки хорошего вина или плохого рома. Пока Корво молча изучал играющих, Скальдато так же внимательно наблюдал за самим наблюдателем. Поразительно, какое ощущение безопасности дарит тоненькая маска, как заставляет открывать секреты первым встречным… - Все верно, Корво, - согласился Сальваторе, выслушав собутыльника. – Но карты чаще метят, играя в одиночку. Зачем ему перстень, когда есть напарник? Или они, - усмешка, кажется, не обращенная ни к кому конкретно, - Проверяют друг друга?.. На лице Сальваторе отразилось что-то, напоминающее сочувствие, которое испытывают благочестивые жены к увечным и умалишенным.
Чезаре Мидоллини: - Люди непредсказуемы, Сальваторе. Особенно те, что избрали жульничество своим хлебом. Легкое пожатие плеч, в голосе ни тени брезгливости, а наоборот, какое-то усталое понимание. – Или наоборот, предсказуемы. В своем недоверии окружающему миру. Значит, полагаете, будет драка? Ром постепенно становился безвкусным, хоть он и до этого не блистал букетом, а тело «парящим». Обманчивая легкость жестов, мыслей, слов. – Вы много проигрывали… в карты?
Salvatore Scaldato: - Дураки проигрывают много, мне хватило и одного раза, - Сальваторе начал было подражать полному истинно английской тоски тону Корво, но тут же вернул на лицо усмешку, характерную для простолюдина, отдыхающего в кабаке, - Поэтому я еще могу угостить случайного собеседника ромом! Подозвав одну из служанок и сделав заказ, Сальваторе продолжил: - А драка будет, даже если все играющие чисты, как стеклышко. Днем было слишком жарко, вечер принес прохладу, а трактирщик неизменно радует нас выпивкой, - Скальдато еще раз окинул залу взглядом (кажется, выискивая девушку, несущую ром, хотя... кто знает), а затем повторил, уже совершенно уверенно, – Да, сегодня будет драка.
Spettro: За игрой в таверне наблюдал еще один человек, сидящий в тени, подальше от чадящей масляной лампы и столика, где разворачивались карточные баталии. Посетитель, одетый в черный строгий, но отлично скроенный камзол, прятал улыбку в кружевах манжет и батистовом платке, который время от времени подносил к губам. Лицо человека от лба до губ было скрыто тонкой кожаной полумаской светлого тона. За столом с мужчиной сидела девушка из тех, кто скрашивают досуг мужчин. Эти двое о чем-то мирно беседовали и в достаточной мере были увлечены разговором, в котором мужчина проявлял немалую галантность. Оба пили вино и довольствовались легкой закуской, девушка смущалась, мужчина то и дело бросал заинтересованный взгляд на игроков. Через какое-то время он подозвал девушку, разносящую напитки и, когда та подошла и склонилась к нему, шепнул ей что-то на ухо. Его спутница и та, что должна была принести заказ, рассмеялись. Человек в черном сложил руки, облаченные в лайк перчаток – ладонь к ладони, и широко улыбнулся.
Чезаре Мидоллини: - Мне тоже так кажется, - немного рассеянно кивнул сеньор Корво. Не потому, что замечал нечто располагающее к ссорам в жарком звоне нынешнего вечера. А скорее потому лишь, что драка в таверне соответствовала целиком и полностью его внутреннему настроению и незримой корриде, кружившейся в голове Мидоллини и изрядно подстегнутой дешевым ромом. – И вам представится шанс, Сальваторе. Расквитаться за свой единственный проигрыш. А до этого сохраните ваше великодушие, когда мы покончим со второй бутылкой, в третий раз уже я сам угощу вас.
Salvatore Scaldato: - В таком случае, нам следует поторопиться, - улыбнулся Сальваторе, которого хандра собутыльника несколько забавляла. Как тяжело, оказывается, быть жуликом высокого класса, раз приходится прятать свои душевные терзания под маской и на дне стакана… да и на самом дне общества, если на то пошло, - Иначе Вам не удастся ответить любезностью на любезность. Слова Сальваторе, казалось, услышали за игорным столом. Ругань картежников стала слишком громкой даже для кабака, и послышался звон первого разбившегося кувшина…
Spettro: Один из игроков вскочил из-за стола, отчего упал на пол крепко сколоченный деревянный табурет, на котором он сидел. Оглашая таверну громкой площадной руганью, игрок схватился за нож. Другой словно нарочно медлил. Подельники первого подошли сзади к негодующему, один крепкой хваткой придержал его за плечо, другой стал нашептывать что-то на ухо, прося не начинать скандал. Сидящий в тени с интересом наблюдал за происходящим, его спутница опасливо огляделась по сторонам. Рука в лайковой перчатке накрыла женскую ладонь, пришпилив ее к столу. Человек в маске медленно покачал головой. Официантка, привыкшая к таким сценам, лавируя между столами, принесла лимонад и фрукты и отправилась к стойке, у которой собрались остальные девушки. Делая широкий жест, чтобы отмахнуться от обоих, изрядно набравшийся зачинщик ссоры задел рукой проходившую мимо девушку. Удар пришелся по лицу, девушка уронила поднос и прикрыла лицо руками. Обвиненный в шулерстве подскочил как ошпаренный, вместе с ним поднялись еще пара человек.
Чезаре Мидоллини: - Ваша правда. Жаль, что мы не догадались с вами поспорить на время начала драки, - губы человека в черной полумаске тронула ироничная ухмылка. – Хотя не поздно еще побиться об заклад на её исход. Чезаре прислушивался к своим ощущениям. После рома часто бывает, что желания не совпадают с возможностями. Мысль «куда ты прешься, старый дурак?» среди прочих обнаружилась тоже, но звучала тише иных. А драка тем временем быстро набирала обороты, служанки, привыкшие к подобным раскладам, торопливо сгрудились у стойки, не желая оказаться в гуще грядущей потасовки. Одна, увы, оказалась недостаточно проворной. За «честь дамы» немедленно вступились «благородные сеньоры», и далее каждый мог уж сражаться за то, что ему по душе, - счастливая особенность кабацких поножовщин. – Пожелайте мне удачи, Сальваторе, - резюмировал герцог, в свою очередь поднимаясь с места.
Salvatore Scaldato: - Она Вам понадобится, - тихо произнес Сальваторе в спину ворону, который решил развлечь себя воробьиной сварой. Спорить на исход драки с Корво было бессмысленно – Скальдато не сомневался, что его новый знакомый вряд ли увидит финал потасовки. После стольких лет жизни и двух бутылок рома не стоит связываться с разгоряченными южным солнцем и дурной выпивкой итальянцами. Сам Сальваторе тоже поднялся с места, но сделал несколько шагов назад, а не бросился вперед, в гущу событий. Однако уходить из кабака совсем он совершенно явно не собирался. Да и не удалось бы – у двери уже дрались трое выпивох.
Spettro: Трое дерущихся вывалились из таверны, кто-то предусмотрительно опустил бревно на дверные крючья, чтобы остальные посетители не вздумали бежать. Обиженная дама расплакалась, кто-то из подруг подскочил к ней, стараясь увести подальше от эпицентра конфликта. Хозяин заведения отер руки о фартук и, подняв тяжелую дубовую перекладину стойки, вышел в зал: - А ну пошли отсюда! – рявкнул девушкам, после чего те, суетливо сгрудившись, толкаясь, бросились к лестнице. - Какого черта опять?! – здоровенный верзила, по-видимому местный вышибала, оказался рядом со скандалистом – именно этот момент ознаменовал начало драки. Спутница человека в черном вскочила из-за стола и на несколько мгновений застыла в нерешительности, раздумывая над тем, последовать ли ей примеру остальных девушек или остаться с галантным ухажером. Тот сидел неподвижно, словно каменное изваяние, только небрежно махнул рукой, позволяя ей удалиться, после чего потянулся к сосуду с вином, пренебрегая лимонадом и, сделав один глоток из кружки, бесшумно поставил ее на стол.
Чезаре Мидоллини: …Коррида вступила в первую терцию, матадор с капоте La Veronica умело дразнит быка… В ушах у Чезаре слегка шумело, но в общем и целом он был настроен получить свою порцию причитающихся в драке тумаков. За все заплачено, увеселения начались. Подхватив с подвернувшегося на пути стола ополовиненную бутылку, Корво отхлебнул из горлышка и, сделав несколько быстрых и довольно уверенных (если учесть количество только что им выпитого) шагов, оказался рядом с человеком, чей перстень совсем недавно служил предметом их с Сальваторе разговора. – Тысяча извинений, сеньор. Мы с приятелем поспорили. У вас такой любопытный перстенек. Не позволите ли взглянуть? Ответом послужил полный злой растерянности взгляд и неуловимое движение руки с кольцом куда-то под полу сюртука. Преисполненный праведного негодования, Мидоллини двинул бутылкой по локтю шулера, тут же получил болезненный тычок под ребра от кого-то из его приятелей, развернулся не глядя, метя кулаком туда, где предполагалось лицо обидчика… .. Тореро проносит капоте над своей головой и разворачивает корпус так, чтобы оказаться лицом к быку по окончанию хода... Герцога охватило неуместное и совершенно бесшабашное веселье, воспоминания сегодняшнего дня уходили в хмельную темноту, оставляя место лишь для очень простых желаний.
Salvatore Scaldato: Сальваторе напоминал сейчас посетителя одно из новомодных художественных салонов. Как маститый живописец несколько самодовольно любуется на творения талантливых, но не слишком опасных конкурентов, так и Скальдато наблюдал за потасовкой. Его недавний собутыльник на деле доказывал, что Бог хранит пьяных – вместо ножа под ребра Корво получил совершенно безобидный толчок, да и прочие опасности кабацкой драки обходили его стороной. Очевидно, судьба готовила ему совершенно иную, куда более аристократическую, смерть… Но сам Сальваторе был недостаточно пьян и недостаточно породист, чтобы долго оставаться всего лишь сторонним наблюдателем. Один из шулеров приметил стоящего в углу ухмыляющегося типа и, видимо, счел его главным виновником всех бед, свалившихся на голову картежника. Выхватив из-за голенища сапога нож, мошенник бросился к Скальдато. Тот каким-то чудом успел уклониться от удара и перехватить руку нападавшего. Несколько секунд борьбы, и шарлатан полетел в сторону, с силой ударившись о стену. … история (и память очевидцев) не сохранила сведений о том, что случилось потом. Бедный ли картежник в свободном полете задел масляную лампу, горевшую на столе, или кто-то другой по неосторожности смахнул ее на пол, но результат один: стойка, перед которой сгрудились служанки, загорелась. Пламя, как ему и положено, распространялось быстро….
Spettro: Кто-то, метивший в противника, промахнулся. О стену, недалеко от человека в черном, разбилась бутыль, осколки ссыпались на пол. Он решил, что настало время и медленно поднялся, так, словно бы медлил нарочно, переложил треуголку, отделанную серебряным витым кантом на стул и, обогнув стол, вышел вперед. Удивительно, как ему удавалось скользить между дерущихся, катающихся по полу, сцепившихся намертво. Вышибала, вцепившись в зачинщика, держа его за ворот рубахи, отдавал тому крепкие затрещины, на бойце буквально «висели» помощники жертвы, которых верзила стряхивал с себя как медведь собак, пока один из них не додумался опустить на его голову ловко подобранный поднос, оброненный официанткой. Тем временем, найдя «стрелка», мужчина молча развернул того за плечо и запечатлел на его скуле крепкий, печатающий удар, что, конечно же, послужило поводом для поединка. Ответ последовал сразу, человек в черном увернулся и столкнулся спиной к спине с каким-то господином в черной маске, который в этот момент дрался с сообщниками обвиненного в шулерстве. Метатель бутылок, как оказалось, принадлежал к противоположной «партии», впрочем, было уже не важно, ибо запахло жаренным. Хозяин заведения взвыл благим и не благим матом. Девушки метнулись на лестницу, человек в черном столкнулся лицом к лицу с человеком, с которым стоял спиной к спине, и сказал одно единственное слово: - Дверь.
Чезаре Мидоллини: Черная маска в драке столкнулась спиной к спине с маской белой. Какой гротеск. Мир казался игрушечным, шахматным, разделенным на черные и белые клетки. В подсознании Чезаре разъяренный бык гнался за ускользающим капоте, и возвращаться из пьяной иллюзии в реальность было весьма досадно. Но все же необходимо. Одно единственное слово, вскользь брошенное светлой маской, заставило Корво сначала просто оглянуться. А потом, обнаружив, что дверь закрыта, и посетители таверны, даже те, кто не горит желанием участвовать в драке, не спешат (или не могут) покинуть импровизированное поле боя, насторожиться. – Окна? Второй этаж? Спросил он так же отрывисто, когда потасовка вновь столкнула его со случайным собеседником. В таверне тем временем ощутимо потянуло дымом. Затем послышался истерический женский визг: Пожар!
Salvatore Scaldato: - Пожар! – удивительно, но почему-то именно эта констатация всем очевидного факта заставила пьяную публику протрезветь и оценить опасность. Испуганные посетители кабачка бросились к закрытой двери – паника, давка, все это заставляло померкнуть недавнюю драку. Тем временем пожар разгорался все сильнее… Сальваторе шарахнулся в сторону от потока обезумевших людей. Мужчина затравлено заозирался в поисках пути к спасению. Наверняка в таверне был еще один выход, но найти его не представлялось возможным. Не долго думая, Сальваторе схватил валявшийся на полу стул и выбил им грязное окно. Огонь немедленно взвился еще сильнее. Скальдато уже готов был сигануть в окно, но что-то – возможно, совесть, а может и просто ром – заставило его помедлить: - Эй, Корво! – окликнул он собутыльника.
Spettro: - Бейте окна! – крикнул в толпу человек в черном. Очухавшийся от минутного забытья верзила, пошатываясь, поднялся на ноги и с быстро опомнившимися несколькими посетителями сейчас пытался расшибить дверь лавкой, словно толпа солдат – ворота замка. Женщины, столпившиеся на лестнице, были отрезаны от зала. Огонь заставлял их пятиться вверх по ступенькам. Хозяин таверны скомандовал нести воды, а посетители принялись бить окна, с тем, чтобы покинуть заведение, нисколь не заботясь о том, что за их спинами раздавались женские крики. Человек в черном думал недолго. Выругавшись, он растолкал толпящихся, прорвался вперед и сорвал с одного из столов сукно. Прикрывшись им, пошел в огонь. Ему удалось перепрыгнуть со ступеньки на ступеньку, перегнуться, удерживая равновесие на одной ноге и зацепиться за деревянный брус. На лестнице его встретили истошными криками, на которые прежде галантный кавалер не ответил ни слова, только лишь обхватив двух девиц за талии и, полагаясь целиком на удачу, шагнул через пламя, толкая спутниц вперед на человека в черной маске, благодаря чему они теперь могли пробиться к разбитому окну. Горящая лестница, потрескивая, постепенно превращалась в дрова. Человеку в черном пришлось подняться выше, чтобы проделать то же самое с оставшимися. Резким толчком ноги он пробил брешь в горящих перилах и, крикнув какому-то очутившемуся внизу зеваке «Лови!», бесцеремонно столкнул упирающуюся сеньориту вниз, надеясь на то, что та не переломает руг и ног, а если даже и так, то останется жива. Горящий кусок сукна был отброшен прочь. Развязав шейный платок, он закрыл им лицо, чтобы не задохнуться в дыму. На камзоле и штанах сеньора в белой маске появились пропалины, это мало заботило его, ибо одна из девушек скрылась где-то в задымленном коридоре и ему ничего не оставалось делать, как направиться за ней.
Чезаре Мидоллини: Теперь уже для Чезаре настало время полагать, что развлечения, уготованные ему сегодняшним вечером, слегка превышают цену, которую герцог намеревался за них заплатить. Услышав окрик, поминавший его имя, он краем глаза заметил своего недавнего собутыльника. Прямиком у окна. И откликнулся таким же окриком. – Сальваторе, откройте, черт возьми, дверь! Ополоумевшая от страха толпа ломилась в окна, и в такой панической давке люди калечили себя еще сильнее, чем мог им повредить просто пожар. Хладнокровие проявляла лишь белая маска. Хладнокровие удивительное, характерное по мнению Мидоллини либо для безумца, либо для человека, привыкшего к риску и не гнушающегося смерти. Сам герцог в этот момент был всего лишь стремительно трезвевшим пьяницей. И остатки разума весьма недвусмысленно подсказывали ему, что в таверне наверняка есть черный ход и вторая лестница, ведущая наверх. Выхватив из рук хозяина таверны ведро с водой, уже полностью бесполезное среди бушующего пожара, он плеснул воду на себя и на здоровяка, и злобно рявкнул тому на ухо: - Убирайтесь, внутри ничего уже не спасти. Зовите на помощь, да поживее, иначе сгорит пол-Неаполя. Хозяин, прошипев сквозь зубы какое-то ругательство, все же смирился с неизбежным и кинулся вон. Корво оставалось лишь следовать за ним. На кухню, а оттуда на задний двор таверны. Уже у выхода он приметил лесенку, ведущую наверх. Ту самую. Вторую. Оттуда валили клубы дыма, и намерение подняться, чтобы отыскать белую маску было глупо-самоубийственным. … Тореро бежит по направлению к животному, держа мулету понизу в левой руке, заставляя быка склонить голову, в этот момент правой рукой вонзает шпагу…. Чезаре решительно мотнул головой, призывая на помощь остатки хмеля. И полез наверх.
Salvatore Scaldato: Сальваторе никогда не считал альтруизм свойственным ему недостатком. Добрые дела он совершал разве что по необходимости, и никогда – если ему грозила опасность. Не дожидаясь, пока Корво протрезвеет достаточно, чтобы разделить с ним этот здоровый цинизм, Скальдато выпрыгнул в окно.
Spettro: Кашляя от дыма, человек в маске неумолимо тащил упирающуюся девушку за руку вперед по направлению к хозяйственному ходу. Впереди их ждала другая лестница. Девушка порвала юбку и теперь ошметки ткани болтались у нее на поясе. Белая рубашка мужчины стала черной от гари, манжеты обуглились, закопченный он был похож на выходца из преисподней, широко раскрытые глаза, обведенные темными кругами, слезились от гари, отчего взгляд казался полубезумным. Девица едва ли понимала, что произошло, ее колотило мелкой дрожью, мужчина же, отделавшийся парой синяков и испорченным внешним видом, с облегчением вздохнул, когда столкнулся уже второй раз за столь насыщенный событиями вечер с маской черной.
Чезаре Мидоллини: - Прямо, налево и вниз, - вместо приветствия сориентировал белую маску Чезаре. От белизны её, впрочем, остались лишь воспоминания, фигуры на доске перемешались, и белое с черным уравнял огонь и серый пепел. Рванув застежку плаща, Корво накинул мокрую ткань на голову девушки. Та сдавленно пискнула, и герцогу пришлось до боли сдавить тонкое запястье, когда сеньорита попыталась оттолкнуть его руку. – Уймись, дурочка. Прикрой лицо, иначе в дыму задохнешься. И, уже обращаясь к мужчине, добавил: - Лестница черного хода еще не горит, но дышать там уже нечем. Но в конце коридора, кажется, есть окно. Если его выбить, дым потянет на улицу… Окончание фразы захлебнулось в приступе кашля. Разговаривать сейчас, определенно, было не самой лучшей идеей. Каждый глоток воздух на вес золота. - … Может быть, - добавил Мидоллини хрипло. С пожаром дело иметь ему еще не приходилось, и как поведет себя непредсказуемое пламя, можно было лишь гадать.
Spettro: Он ответил коротким кивком и, не теряя ни минуты, отправился в указанном направлении, уже в сопровождении не только спасенной им дамы, но и человека в черной маске. Высаживать окно по его разумению было опасно, приток воздуха мог способствовать более интенсивному возгоранию, поэтому было решено не высаживать окно, а как можно быстрее пробежать по задымленному коридору. Легко сказать, трудно сделать. Голова кружилась, у их прекрасной спутницы пару раз подкосились ноги, слезы, вызванные гарью, смешиваясь с едким дымом, текли по лицу, делая его черным. Подтолкнув девушку вперед, человек в некогда белой маске, шел позади, замыкая эту странную процессию. Шел осторожно, рассчитывая на то, что каждую минуту может возникнуть пламя или обвалиться потолок. Видимо, в этот вечер, удача была на их стороне, ибо довольно быстро все трое выбрались на задний двор.
Чезаре Мидоллини: – Мда… Вокруг горящей таверны собралась уже порядочная толпа, кто-то пытался тушить пожар, остальные просто глазели на бесплатное зрелище чужой беды или радовались тому, что спаслись из огня. С наслаждением глотнув свежего воздуха, - в эту минуту воздух казался пьянее и ароматнее самого изысканного вина, - Чезаре стянул с лица маску, в очередной раз смешав фигуры на занимательной доске сегодняшней партии. Теперь уже он был в маске белой, нетронутая копотью часть лица сияла белизной в контрасте с почти черным от гари подбородком. Покосился на сеньориту, в полуобморочном состоянии повисшую на руках его отважного спутника, потом на её юбку. Вернее на остатки оной. И с хмельным великодушием ободряюще хлопнул девушку по щеке. – Мой плащ можешь оставить себе, красавица. Пригодится. Вы в порядке, сеньор? Вопрос далеко не праздный, на первый взгляд казалось, что загадочный спаситель женщин порядком обгорел. Во всяком случае если судить по его одежде.
Spettro: Светлые волосы стали черными от копоти, он стянул с себя камзол и бросил наземь. На рубашке кое-где зияли дыры, жилет был безнадежно испорчен. Ссадины, синяки и дыры на штанах, обуглившиеся подошвы сапог, вид у него был неважный. Стянув шейный платок, некогда повязанный на нижнюю часть лица, он отер им подбородок и посмотрел на того, кто стоял напротив: - Все в порядке. Благодарю за помощь, - приятный, чуть хриплый баритон, мельком брошенный взгляд на рукоять шпаги, такой же закопченной, как и он сам. Спаситель дам дернул ворот рубашки в рефлекторном движении, все еще пытаясь отдышаться и прокашляться, ноздри щипало. Девушка, пролепетав что-то невнятное, пошатываясь пошла прочь и присоединилась к толпе зевак.
Чезаре Мидоллини: – Не стоит благодарности, - Корво устало провел ладонью по лбу, смазывая резкий контур белого и черного. – Вы прекрасно обошлись бы и без моей помощи. Что до женщин, запертых пламенем на лестнице, они вряд ли обошлись бы без вашей. Вид собеседника являл разительный контраст с его словами, сам Чезаре невольно глянул на свои руки. Верно говорят, - господь хранит пьяниц и блаженных. Право, жаль, что нельзя провести в подобном состоянии (а следовательно, под божьей защитой) всю жизнь. Иногда все же приходится трезветь и отвечать за свои слова и поступки. – И тем не менее, если вы, случайно так, не уверены в собственных словах до конца, я бы взялся проводить вас в одно укромное место неподалеку. Там можно вымыться, привести себя в порядок, возможно, поужинать. И при всем этом избежать расспросов.
Spettro: Отстраненность во всем, будто бы происходящее ни коим образом не касалось его, будто не он только что выбрался из горящей таверны и не он стоял на улице, слушая крики зевак. Странная, блуждающая улыбка, в одно мгновение ставший внимательным взгляд. Светлые глаза на закопченном лице, скрытом маской, казались сейчас почти белыми. - Благодарю за приглашение, но я уверен, что справлюсь. Вы в порядке? – и, не дожидаясь ответа, высказанное театральное сожаление: - О, дьявол, моя шляпа… - выдох, смех, переходящий в кашель, сгибающий пополам.
Чезаре Мидоллини: - Черт вас дери, незнакомец, - грубо и искренне выругался Корво, нутром почувствовав фальшь в театральном жесте собеседника. Надо же, почти как в светском салоне. И стоило забираться в такую дыру ради того, чтобы вляпаться в старую, хорошо известную игру. - Вы бросаетесь в огонь, спасая незнакомых людей. И шарахаетесь прочь от любого проявления искреннего участия. Бог вам судья. Я не прокаженный, присмотритесь повнимательнее. Я все лишь намеревался оказать вам любезность. Безвозмездную и… безопасную. Жесткий прищур глаз опередил собственную недосказанную мысль. Светлые глаза, маска на лице. Силен, ловок, изобретателен, бесстрашен. Выделяется из толпы так, как джокер из колоды королей и дам. И, разумеется, в Неаполе. Ведь и Випера… тоже в Неаполе. «Я схожу с ума… От этой истории с Призраком я просто медленно и неуклонно схожу с ума…»
Spettro: Собеседник был интересен ему, поэтому он, нисколько этого не скрывая, в данный момент рассматривал того. - Вы неправы, - мягкое пояснение. – По крайней мере, с одной из них я был знаком несколько часов и неплохо провел время, - мужчина иронично улыбнулся, потер запястья и снял перчатки, демонстрируя холеные, ухоженные руки. – Не держите обиды. Судьба, - он взглянул на небо, в воздухе кружился пепел, - вознаградит вас за ваше участие, а меня за мою смелость, - и он снова рассмеялся.
Чезаре Мидоллини: - Это верно, судьба – дама проницательная. Наваждение не оставляло, а мысленная картина корриды перед глазами все явственнее сменялась ярким зрелищем призывно взведенной мышеловки. Сыр так аппетитен, черт возьми. Смеющийся человек рядом так похож на того, что разыскивает канцлер. А тугая пружина запросто перешибет хребет потерявшей осторожность мыши. – Но ждать милости и награды от женщин не в моих правилах. Поэтому в качестве благодарности… Если, разумеется, предложение все еще в силе… Я бы принял жизненно важный совет, - губы мужчины тронула легкая (и почти не натянутая) улыбка. – Адрес какой-нибудь таверны, где на сегодняшнюю ночь не планируют пожара.
Spettro: - Охотно, - он указал не дорогу, протягивая руку в нужном направлении. – Тремя кварталами дальше есть приятное заведение, кажется, салон, - мужчина пожал плечами, - думаю, что там не случается подобных происшествий, - он наклонился, чтобы подобрать с земли сброшенный ранее камзол, отряхнул его, сложил перчатки и, взяв камзол за ворот, перекинул его через плечо: - Вы… кажется, были со спутником. Надеюсь, вы скоро отыщете его и проведете эту ночь в иных удовольствиях, нежели кабацкая драка. Всего доброго, - человек в маске учтиво поклонился и, развернувшись, порядком потрепанный и испачканный в саже, но от того нисколько не потерявший какого-то удивительного ощущения достоинства, направился прочь, быстро затерявшись в толпе и исчезнув из виду, будто и не было его вовсе.
Чезаре Мидоллини: Чезаре даже не пытался удержать взглядом растворившуюся в толпе фигуру. Понимая, что если человек в маске тот, за кого он его принял, слежка за ним сеньору Корво не под силу. Если же нет, в слежке и вовсе нет необходимости. «В ночи все кошки серы… и все вОроны – ворОны» Особенно забавляло то, что салон, который помянул таинственный собеседник, был самому Мидоллини хорошо известен. Как все-таки тесен мир. Чего доброго выяснится, что он и Призрак делят не только общие тайны, но и женщин. Собутыльник по имени Спаситель оказался не менее неуловимым, чем все Призраки Неаполя. Да, по правде говоря, Чезаре уже вовсе расхотелось пить. По крайней мере ром. От сажи неприятно щипало кожу, в горле саднило от дыма. Вот именно в таком виде и особенно в таком настроении стоит ходить в салоны. Протерев глаза и поправив растрепавшийся до грани неприличия хвост, герцог Мидоллини отправился по хорошо известному ему адресу, размышляя, как воспримет хозяйка заведения его появление на пороге с пустыми руками. Это было нарушением пятилетней уже традиции, Чезаре всегда появлялся в салоне сеньоры Оскуро с корзинкой спелых гранатов. Но сегодня… Сегодня будет день нарушения всех традиций, не иначе.
полная версия страницы