Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "Клавесин и вид на Везувий. Продолжение". Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 23:00 » Ответить
"Клавесин и вид на Везувий. Продолжение". Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 23:00
Никколо Савальери: Никколо Савальери Канцлер, задумавшись, сидел на кушетке, рассеянно помахивая черными дамскими перчатками. Он повернул лицо навстречу входящему герцогу: - Вы вскружили девочке голову, Чезаре, - странная, почти ласковая улыбка, - она даже перчатки забыла... Возможно, вы сочтете нужным предупредить слуг - из внимания к Цезарю. Дама наверняка захочет вернуть столь ценную деталь туалета и, уверен, из-за позднего времени не станет беспокоить ни вас, ни прислугу. А вот пес может пострадать... Чезаре Мидоллини - Вы, кажется, более проницательны чем я, Никколо, - заметил Мидоллини, опускаясь в кресло напротив главы тайной канцелярии. - Как всегда, впрочем. Но что, скажите на милость вы усмотрели опасного в этом милом призраке Валлийских холмов? Она не говорит мне правды, это без сомнения, но не каждая ложь преступна. Может быть, это просто что-то личное? Чезаре устало откинулся на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, с явным удовольствием потянулся. - Сейчас принесут кофе, друг мой. Хочется откровенной горечи, сладость обязательной галантности порядком набила оскомину.
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Никколо Савальери: - Опасного? - задумчиво повторил канцлер. - Разве что... на редкость неумелая игра да чересчур резкие духи. Кто станет ожидать большего от молоденькой неопытной иностранки?
Чезаре Мидоллини: - Но вам они понравились, как я погляжу, - иронично улыбнулся герцог. – Духи. Вы буквально не расстаетесь с её перчатками, маркиз. Скрипнула дверь, пропуская в комнату лакея, и в кабинете тут же, забивая все остальные запахи, запахло кофе. Чезаре отрицательно качнул головой, и, когда слуга с поклоном удалился, сам взялся за кофейник. – Не такая она и молоденькая. Похожа на девочку, но не девочка. Он задумчиво пожал плечами. – Если донна не синий чулок, должна была уже и замужем побывать.
Никколо Савальери: - Вы не хуже меня знаете, - отбросив в сторону слишком пахучий шелк, заметил Никколо, - невинность - это состояние души. Замужем она, возможно, и не была, но невинной я ее не назову.
Чезаре Мидоллини: – И напрасно. Бывают такие женщины…Они знают правила игры, но смутно представляют себе её финал. Это ли не невинность? – Мидоллини неторопливо разлил ароматный напиток в крохотные фарфоровые чашечки. И протянул одну из них канцлеру. – Моя очаровательная гостья так заметно вздрогнула, когда я позволил себе погладить её плечи. Мне до сих пор неловко, чувствую себя несостоявшимся насильником.
Никколо Савальери: - А состоявшимся вы бы чувствовали себя лучше? - Савальери позволил себе усмехнуться. - Воистину, девственность разума притягивает насильников куда сильнее девственности физической... Но Бог с ней, с нашей английской гостьей. Если я ошибся, вы просто вернете ей на приеме забытую собственность и, возможно, в благодарность она перестанет дрожать. Канцлер пил небольшими глоточками, растягивая удовольствие. - Время, проведенное на Востоке, друг мой Чезаре, не прошло для вас даром, - он с сожалением отставил наполовину пустую чашку. - Как поживают наши общие друзья? Признаться, я совсем отстал от жизни...
Чезаре Мидоллини: - Скорее, для моих слуг, - усмехнулся герцог. – Кофе полюбил я, но варить его приходится моему повару. Вопрос маркиза об общих друзьях отчего-то не понравился Мидоллини. Чезаре догадывался, что имеет ввиду Савальери. Если вообще догадки относительно мыслей этого человека в принципе можно было считать верными. И помнил в то же время, что все еще связан словом, данным сеньоре Франческе Креспини. Когда обстоятельства (особенно обстоятельства, как он полагал, государственной безопасности) вынуждали Чезаре нарушать подобного рода обещания, он предпочитал доверять свои соображения бумаги, сохраняя таким образом некую видимость честности. Казуистика, разумеется, но все же какое никакое облегчение. Сегодня утром он встречался с донной Франческой еще раз. И во время разговора за чашечкой кофе получил от дамы имена всех предполагаемых участников событий на Вилла Аллегрия. И кое-какие дополнительные соображения и разъяснения относительно происшедшего. Но говорить об этом, превращая конфиденциальную информацию в предмет беседы, не хотелось. – Я скорее поверю в то, что солнце вот-вот обрушится на землю. Чем в то, что вы отстали от жизни, Никколо, - пробормотал Чезаре, задумчиво покачивая свою чашку в пальцах.
Никколо Савальери: - Всеведущ лишь Господь, и даже ему потребна исповедь, - серьезно сказал Савальери. - Я же - обычный человек. Мне поневоле приходится задавать вопросы. И ждать ответов, друг Чезаре... Он вновь потянулся к чашке.
Чезаре Мидоллини: Мидоллини машинально подлил собеседнику кофе. – Время на Востоке не прошло для меня даром, Никколо. По губам Чезаре скользнула тонкая улыбка. – У нас много общих друзей, друг мой. К счастью, или, может нет. Я не знаю, с чего начать.
Никколо Савальери: - Оставим пока друзей с Востока, - канцлер склонил голову, благодаря. - Их дела и привычки весьма интересны, но не затрагивают наше королевство. По крайней мере, сейчас. Он поставил чашку на стол, вновь взял ее, осушил одним глотком. - Я не понимаю, что происходит, Чезаре. Не понимаю. Но очень хочу понимать.
Чезаре Мидоллини: Между бровями герцога Мидоллини пролегла тревожная вертикальная морщина. Тонкая, едва заметная. Он чувствовал, что устал играть, перескочив из одной игры в другую – из игры с хорошенькой женщиной в пылкого поклонника к игре с канцлером в приятельскую болтовню за чашкой кофе. Чезаре считал Никколо Савальери своим другом, но иногда канцлер становился слишком политиком. – Давайте просто выпьем кофе, Никколо. И дадим отдых мыслям и нервам. Для вас нет ничего невозможного, друг мой. То, что вы якобы не понимаете сегодня, через пару дней станет открытой книгой. Не спешите, попытайтесь просто насладиться моментом покоя.
Никколо Савальери: - Вы тоже считаете меня богом, Чезаре? - Савальери устало усмехнулся. - Разочарую вас - я человек. И я мечусь, как проклятый, разгадывая загадки, хватая обрывки нитей, совершая ошибку за ошибкой. Вы тоже считаете, что я наслаждаюсь этой игрой в кошки-мышки? Больше всего на свете мне хочется уехать в свое поместье, жениться на милой девушке, обзавестись наследником и забыть все это, как страшный сон. Наслаждаться покоем, - в голосе его звучала ярость.
Чезаре Мидоллини: – Так какого ж черта… - В Чезаре взыграл здоровый человеческий эгоизм. - Вы этого не делаете? Он резче, чем полагалось бы, отставил свою чашку, жалобно звякнул фарфор. – Простите, маркиз. Ваш неожиданный визит и само место, где я имел удовольствие вас застать, выбили меня из колеи. Со стороны это действительно выглядело… более азартной игрой, чем необходимостью.
Никколо Савальери: Канцлер бережно покачал на ладони пустую чашечку. - Прелестная вещица. И так хрупка... - он посмотрел собеседнику в лицо. - Как наша дружба, Чезаре, которая, боюсь, едва ли не рассыпалась вдребезги. Скажите мне, герцог, смогли бы вы спокойно спать в своем загородном поместье или в этом прекрасном палаццо, зная, что рядом с вами живет, дышит, трудится в поте лица агент англичан?
Чезаре Мидоллини: – Вы знаете что-то определенное Никколо? – Скулы герцога окаменели. – В таком случае проинформируйте меня, сделайте одолжение. Или мы говорим о гипотетической ситуации? У меня крепкий сон, маркиз, не отягощенный угрызениями совести за собственные дела. Или мне стоит пересмотреть эту уверенность в себе?
Никколо Савальери: - Гипотетической? О нет, это человек из плоти и крови, а не плод моих ночных кошмаров. Да вы сами его знаете, Чезаре, - канцлер помолчал. - Ипполито Випера.
Чезаре Мидоллини: В комнате повисло тягостное молчание. «Вот, значит, почему… Такой пристальный интерес к истории на Вилла Аллегрия, - вертелось в голове у Мидоллини, - К дуэли. К Призраку. Вовсе не безопасность Виперы тому виной, а нечто иное… Более тяжелое и страшное» - Если бы это сказал мне кто-то другой, - бесцветным голосом начал Чезаре, с монотонностью настенных часов покачивая в пальцах серебряную ложечку, - Я бы ответил, что он ошибается. И на этом мы бы закончили беседу. Но раз это говорите мне вы, канцлер Савальери… «Это неправда, неправда, неправда… – горячо пульсировало в висках. – Випера – мой друг…» - И все же можно я спрошу – на чем основаны подобные обвинения?
Никколо Савальери: Канцлер согласно склонил голову: - В подобных вопросах нельзя полагаться даже на собственное слово. В моем архиве есть собственноручные письма графа его... нанимателям. Хотите ознакомиться, Чезаре?
Чезаре Мидоллини: - Да, хочу, - так же бесцветно отозвался Мидоллини, все же слегка шокированный щедростью маркиза Савальери. Хоть герцог и постарался не подать в этом вида. То, что канцлер так запросто предлагает ему взглянуть на бумаги своих архивов, стоит понимать… Как знак безграничного доверия? – И давно вы об этом знали?
Никколо Савальери: - Достаточно давно. Его завербовали во время последнего путешествия. По его словам, похитили, угрожали, шантажировали. Я даже не стал спрашивать, чем, - канцлер невесело усмехнулся. - Да и не так уж и важно. Он дал согласие, Чезаре. Он дал им свое согласие.
Чезаре Мидоллини: - Вы с ним говорили? Об этом? Бесцветно удивился Чезаре. – Он вам признался? Но раз вы все знаете… Почему этот человек все еще на свободе? В застенках, обвиненный в государственной измене, он беспокоил бы вас намного меньше, Никколо. Или Ипполито теперь двойной агент?
Никколо Савальери: - В застенках предатель безвреден, - после недолгой паузы ответил канцлер. - На коротком поводке - еще и полезен, друг мой. У Виперы хватило - нет, не смелости - разума согласиться на двойную игру. Мне показалось, что хватило... но теперь... теперь я начал сомневаться. Я попросил бы у вас еще чашечку кофе, Чезаре, но боюсь, сердце просто не выдержит этой божественной крепости.
Чезаре Мидоллини: Мидоллини послушно отставил кофейник в сторону. – Происшествие во время несостоявшейся помолвки сеньориты Порпорино стало причиной этих сомнений, не так ли?
Никколо Савальери: - О да. Если они раскрыли его игру - почему Випера жив? Если это была всего лишь проверка, почему он не бросился ко мне за защитой? Савальери пожал плечами. - Теперь вы видите, Чезаре, как нужна мне ваша помощь! Что случилось на этой прОклятой вилле? Кто что видел, слышал, понял, заподозрил... - канцлер сжал кулаки. - Как я хотел бы оказаться там в тот момент...
Чезаре Мидоллини: - Почему бы вам не выслушать самого Ипполито? Взгляд герцога в полумраке комнаты казался темнее обычного, глубине непроницаемой черноты не отражалось даже отблесков горевших в кабинете свечей. - Он не пришел к вам сам, но возможно, его стоит немного… подтолкнуть? Помолчав, Чезаре тихо добавил. – У меня пока еще нет ясной картины происшествия, Никколо. Участники его договорились между собой молчать, и не так-то просто отказываются от своего намерения. Сеньора Франческа оказала мне любезность по старой дружбе, но остальные вряд ли будут так же сговорчивы. Понадобится время… Которого не так уж и много в запасе. Если я правильно все понимаю...
Никколо Савальери: - Больше всего на свете мне хотелось бы сейчас выслушать самого Ипполито, - с сарказмом ответил Савальери. - Прикажете послать за ним вооруженную охрану, друг мой? Или разбить лагерь у дверей его палаццо в надежде, что он смилостивится и примет меня? Если это не игра, никто в Неаполе не защитит его от новых покушений. Но, боюсь, разум его просто парализован страхом...
Чезаре Мидоллини: – Он был моим другом… Не так давно, - Чезаре Мидоллини устало потер переносицу, с отвращением прислушиваясь к фальши в собственных словах. Да, был… Вот только был ли… – Я мог бы проинформировать графа Виперу, что от него ждут объяснений, предоставить которые, и как можно скорее, исключительно в его интересах. Возможно это сможет предупредить необходимость… посылать вооруженную охрану.
Никколо Савальери: - Надеюсь, он сохранил способность доверять друзьям, - тихо заметил канцлер и добавил, словно про себя, - если они еще остались...
полная версия страницы