Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "Клавесин и вид на Везувий", Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 18.45 » Ответить
"Клавесин и вид на Везувий", Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 18.45
Чезаре Мидоллини: Палаццо Мидоллини прадед Чезаре отстроил на Виа Партеноппе, улочке, огибающей залив параллельно набережной, но чуть сильнее забирающей на холмы. Так что с огромной мощенной бело-розовым мрамором террасы палаццо, выступающей изящным полукругом колоннады в сторону залива, герцог имел удовольствие любоваться во всех подробностях красотой неаполитанской бухты и затянутым дымкой конусом Везувия. Ни то, ни другое на пятом десятке уже не вызывало у Чезаре особого трепета, но прекрасно подходило в качестве антуража для делового обеда или романтического ужина. Особенно если гость (или гостья, что, положа руку на сердце, случалось чаще) оказывался приезжим. И тогда разговор о красотах Неаполя, сопровождаемый изящным взмахом ладони в сторону залива, превращался в изысканную приправу к сладкому вину или горькому кофе. Сегодня герцогу Мидоллини предстояло режиссировать хорошо известную ему пьесу «Неаполь на закате дня» перед очаровательной молодой баронессой «сеньорой Элеонорой», чье здоровье, по её утверждению, не выдержало засилья английских туманов и нуждалось в изрядной порции более благосклонного солнца. Заезжая сеньора казалась совершенно очаровательной женщиной, к тому же она знала толк в арабских лошадях. Что не могло не заинтересовать Чезаре, питающего известную страсть к благородным скакунам арабских кровей. И была англичанкой. Что тем более не могло не заинтересовать Мидоллини. Хотя бы потому, что, он был уверен, это заинтересует маркиза Савальери. Поздний обед (или ранний ужин) был назначен на семь часов вечера. Без четверти семь слуги расставляли вдоль парапета вазы с цветами, заканчивали сервировку накрытого на две персоны прямо тут же, на розовой террасе, стола, скрипач неторопливо настраивал скрипку, извлекая из инструмента пронзительной чистоты ноты. А сам Чезаре, мельком поглядывая на Везувий, задумчиво перебирал пальцами костяшки клавесина. Герцог музицировал редко, хотя, как и любой вельможа, умел при необходимости собирать звуки в некое подобие музыки. Что ни говори, испортить, например, токкату Фрескобальди тяжело. Но не невозможно. «И я в себя верю», - усмехнулся Мидоллини, сфальшивив третий раз подряд. И, поймав удивленный взгляд скрипача, едва заметно пожал плечами. Suum cuique. Каждому свое.
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Eleanora Right: Элеонора отказалась от поданной кареты, предпочла пройтись до палаццо Мидоллини, обители своего нового приятеля в Неаполе, пешим ходом. Это давало возможность девушке насладиться великолепными пейзажами, сопровождающими её путь от самой виллы баронессы до палаццо. Элеонора любила хорошие компании. Герцог же заинтересовал молодую баронессу, но она никогда открыто не демонстрировала своего интереса, особенно к мужчинам. Он, как и она питал страсть благородным скакунам арабских кровей. Это и послужило быстрым развитием их знакомства. Общие интересы - что может быть полезнее для начала приятельства? "Думаю, вечер обещает быть интересным" - подумала про себя девушка. Она очень хотела посмотреть на закат с террасы палаццо над неаполитанской бухтой. Герцог как-то упоминал, что с террасы также можно наблюдать и сам вулкан Везувий. Обед был назначен на семь часов вечера. Или же уже вернее сказать ужин. Элеонора вышла со своей виллы с тем расчётом, чтобы можно было неспеша прогуляться и подоспеть к назначенному времени. Баронесса шла вдоль набережной по улочке, огибающей залив. Так Элеонора вышла к палаццо Мидоллини. «Даже не заблудилась.» - подумала про себя девушка и улыбнулась сама себе. Ещё несколько шагов и Баронесса могла в полной мере насладиться видом огромной мощенной бело-розовым мрамором террасы палаццо, выступающей изящным полукругом колоннады в сторону залива. Как любительница прекрасного Элеонора не могла не оценить архитектуру данного строения. Райт медленно грациозно ступала по дороге, ведущей к палаццо. Человеку, первый раз видящему баронессу, могло показаться, что каждый её лёгкий шаг, создающий впечатление парения над землёй, обдумывается, дабы не сбиться. Но подобная кошачья походка была дана Элеоноре от природы и, конечно же, отшлифована ещё в детском возрасте. Баронесса подошла к террасе. Она заметила на террасе герцога, сидящего подле клавесина. Элеонора тихо незаметно подошла к клавесину в тот момент, когда Чезаре на мгновение отвернулся в сторону скрипача. Когда же он вновь повернулся, то мог лицезреть перед собой свою иностранную гостью. Баронесса присела в лёгком реверансе. - Добрый вечер, ваше Сиятельство. Я надеюсь, что не заставила вас долго ждать. – нежным приятным голосом обратилась Элеонора к Чезаре. Девушка мило улыбнулась. Баронесса как всегда была одета со вкусом, подобающим английской знати. Она всегда умела подобрать подходящий туалет к каждой ситуации, каждому случаю, будь то просто прогулка или же приём. Сегодня же Элеонора остановила свой выбор на красном. Баронесса всегда носила платья с очень глубоким декольте, демонстрируя родинку на груди слева. Но это нисколько не выглядело вульгарностью. Девушка знала меру и никогда не переступала грани. Лиф открывается до глубокого выреза и вытягивается вниз ниже талии в виде треугольника. Узкие к локтям рукава, подобно вырезу, украшены каскадами падающих чёрных кружев, атласных чёрных лент и позументов. Пышная юбка платья, украшенная всё теми же кружевами и атласными лентами. Элеонора выглядела в подобном наряде весьма элегантно. Корсет делал её и без того узкую талию ещё изящнее. На руках – чёрные атласные перчатки, бережно оберегающие нежные изящные ручки баронессы. Что же касалось выбора духов - роскошный плодово-ягодный коктейль из черной смородины, груши и экзотических фруктов, дополненный цветочными примечаниями цикламена и пиона. Изысканный аромат для романтического вечера. Этот аромат окутывал баронессу, словно невидимая вуаль, предавая образу ещё большую привлекательность, загадочность, женственность. Волосы были слегка присобраны на затылке декоративными шпильками, украшенными чёрными жемчужинами, а аккуратно уложенные завитые локоны свободно падали ниже плеч баронессы. Вся же эта композиция была увенчана на этот раз красной орхидеей в цвет платья. Хоть цветок был неживым, он создавал впечатление вполне реального экземпляра. Мастера постарались наславу.
Чезаре Мидоллини: – Мадонна Элеонора? Какая приятная неожиданность. Чезаре бросил на лакея красноречивый взгляд: «Ну и как это назвать»? Неожиданностей, не важно, приятных или наоборот, герцог предпочитал избегать, и на вопрос, как гостья оказалась на террасе без доклада и прочих сопутствующих церемоний, мажордомо еще предстояло ответить. Но это позже. Жесткое выражение в глазах сеньора Мидоллини мелькнуло быстрой тенью, и когда Чезаре, улыбаясь, убрал руки с клавиш и поднялся, приветствуя миледи Райт, взгляд его вновь был безмятежен. Запечатлев легкий поцелуй на черном атласе, что обтягивал хорошенькую ручку хорошенькой женщины, герцог добавил. – Не заставили, нисколько. Но даже если бы и заставили, жить в ожидании встречи с вами – удовольствие семо по себе. Проходите, палаццо Мидоллини целиком в вашем распоряжении. Как и его хозяин.
Eleanora Right: - А Вы весьма недурно обустроились... И место подобрано как нельзя кстати для подобного строения. Всё выполнено со вкусом. - сказала Элеонора с интересом осматриваясь по сторонам. Баронесса окинула взглядом всю террасу. От её взора не скрылось ни одна деталь: стол, накрытый на две особы, прекрасные вазы с цветами. Нельзя было однозначно сказать, что было прекрасней - вазы или сами цветы. Элеонора любила всё прекрасное. Она вновь обратила свой взгляд на герцога, улыбнулась, слегка опустила глаза. - Для меня большая честь быть Вашей гостьей. Кстати, как ваш конь, простите, запамятовала его имя. Баронесса посмотрела на герцога. Её ярко-зелёные глаза блестели, на щеках играл лёгкий румянец, которого никогда не было в Англии. Несомненно, чистый морской воздух Неаполя пошёл Элеоноре на пользу.
Никколо Савальери: В одном из окон, выходивших на террасу, едва заметно всколыхнулась занавеска - странный каприз вечернего бриза...
Чезаре Мидоллини: Герцог капризно вскинул бровь. – Смею надеяться, мне повезет больше, чем тому благородному скакуну, и мое имя вы еще не забыли? Но тут же дал себе слово бросить иронизировать. «Она всего лишь англичанка, мираж с острова туманов, а тамошние земли всегда отличались некой… непристойной прямотой» И все же ощущение фальши в происходящем накрыло Чезаре мимолетной аурой цикламена и пиона, и не спешило отпускать. – Вам нравится у меня, мадонна? Я польщен. Хотя, знаете ли, будь это палаццо построено не в Неаполе, вы не нашли бы в нем и сотой доли нынешней привлекательности. Есть такая старая легенда… Подав миледи руку, Мидоллини торжественно подвел её к парапету, где, за портиком из розового мрамора, с высоты разворачивалась потрясающей красоты панорама южного побережья. - После сотворения мира Господь пожелал равномерно рассеять красоту по всей земле, но случайно чихнул, и красота, выскользнув из рук Создателя, упала на одно-единственное место - Неаполь.
Eleanora Right: - Что вы, ваше Сиятельство, как я могла забыть имя столь почётного господина, - ответила англичанка. Баронесса искренне улыбнулась. - Нравится? Не то слово! Я просто восхищена красотой местных пейзажей. А воздух. Им просто невозможно надышаться. - добавила девушка. Она чуть прикрыла глаза и вдохнула воздух. Элеонора охотно последовала за герцогом. Перед баронессой предстал пейзаж необыкновенной красоты. Она буквально застыла от восхищения. - Какая красивая легенда. - тихо сказала Элеонора и посмотрела на Чезаре, одарив мягкой улыбкой. Баронесса хотела раскрыть алый веер, который всё это время висел у неё на руке, но тот выскользнул из её рук и упал. - Ах, простите мне мою неуклюжесть... Элеонора слегка покраснела.
Чезаре Мидоллини: - Пустое. Вы даете мне возможность оказать вам еще одну любезность. Мидоллини наколонился, подбирая с пола изящную вещицу. Игра шла по правилам, правила были хорошо известны, герцогу оставалось только плыть по течению. – Прошу вас. Прямой взгляд глаза в глаза, полный восхищения. Так должно быть, ведь перед ним молодая и прекрасная сеньора. Зеленоглазая к тому же, как мило. Любезный поклон, веер возвращается в руку хозяйки, давая возможность пальцам мужчины и женщины лишний раз соприкоснуться. Чезаре сегодня без перчаток, он дома. Атлас женской перчатки оставляет на пальцах скользящее ощущение прохлады. Мягкая улыбка, словно через силу, шаг назад… И главное не сфальшивить опять во второй октаве. – Я, кажется, еще не спрашивал. Как вы добирались до Неаполя, мадонна Элеонора. Морем? Большой мышино-серой масти дог, дремавший в гостиной, заслышав голоса на террасе, проснулся, и вскинувшись, поспешил к людям. Однако внезапно передумал, задержался у одного из окон, подозрительно наклонив массивную голову и заметно принюхиваясь. Недовольное рычание собаки заставило Мидоллини сфальшивить именно на второй октаве (как чувствовал). – Цезарь? Ну что там на этот раз? Опять кошки? Прошу извинить меня, мадонна. Я сейчас вернусь. К сожалению, мой пес никогда не слушает моих слуг.
Eleanora Right: Баронесса приняла веер из рук герцога. Она раскрыла его и пару раз им взмахнула. Пряный запах духов рассеялся вокруг неё, долетев и до самого Чезаре. "Как я и думала... Всё идёт как и положено" - подумала про себя Элеонора, мило улыбаясь в это время герцогу. - Благодарю, вы так любезны. - ответила девушка. Ещё несколько взмахов веера. - Из Англии морем до Франции, порта Кале. Оттуда на карете до Парижа. Я пробыла там несколько недель. Признаюсь, нравы столицы мне пришлись не по душе. Из Парижа я отправилась в Женеву, но задержалась там буквально несколько дней. Затем была Флоренция, Рим, но там я пробыла не более недели. Вот так проехав всю Европу с Севера на Юг я и оказалась в Неаполе. - Элеонора на мгновение замолчала, а затем добавила - Мне нравится ваш город. В ответ на сообщение герцога, что он ненадолго вынужден покинуть баронессу, она лишь улыбнулась и легонько кивнула. - Я буду ждать. Ведь без вас этот вечер не настолько приятен для меня. Элеонора устремила свой взгляд вдаль. Она подошла к ближе к портику, положив на него руки.
Чезаре Мидоллини: – Я не обману ваших ожиданий, - понизив голос, заверил даму герцог. И, продолжая улыбаться поспешил в дом, причем по мере движения (какое счастье, что сейчас Элеонора не могла видеть его лица) улыбка Чезаре становилась все более натянутой, а затем исчезла вовсе. Остановившись подле продолжавшей рычать собаки, Мидоллини улыбнулся снова. На этот раз скорее ухмыльнулся, самым краешком губ и без всякой тени доброты во взгляде. – Не стоит доверяться сквознякам. Они опасны…Для здоровья. Рука герцога властно легла на ошейник дога, удерживая пса на месте. – Вы не боитесь подхватить лихорадку? Или три дюйма стали в селезенку? Разговор с занавеской со стороны, возможно, выглядел странно, но сам Мидоллини так не считал.
Никколо Савальери: - Вы знаете, я фаталист, Чезаре, - серьезно ответил канцлер Савальери, выступая из-за тяжелого атласа. - Что бы ни послал Господь, в том числе и смерть от вашей руки, мой старый друг, я приму это со смирением и достоинством.
Чезаре Мидоллини: - Николло? Вы всегда дорогой гость в моем доме. Но неужели в кресле с бокалом вина не удобнее, чем в простенке на ветру? Мидоллини провел рукой по волосам, и рассмеялся тихо, но с заметным облегчением. – Вы меня ошарашили, признаюсь, но я всегда ценил ваш ум и уважал ваш выбор, маркиз. Распорядиться подать вам бутылку и бокал? Прямо сюда, за портьеру?
Никколо Савальери: - Я предпочел бы ясную голову, герцог, - с деловитой сухостью отказался канцлер. - А также зрение и слух. Хотя ваш винный погреб выше всяческих похвал, и мне, поверьте, нелегко отклонять ваше щедрое предложение.
Чезаре Мидоллини: - Вам плохо слышно отсюда? – Чезаре был безукоризненно вежлив, но даже эта вышколенная годами обращения в высшем свете вежливость порой его подводила. Вопрос герцога был полон иронии, и он даже не трудился её скрывать. – И что именно вам не слышно, Николло, позвольте полюбопытствовать?
Никколо Савальери: Ни возмущения, ни ярости - канцлер смотрел на старого друга и соратника сочувственно и чуть виновато. - Я как никто понимаю вас, герцог, - подчеркнуто официально начал он. - Мое появление здесь недопустимо и непростительно. Заверяю вас, мне очень нелегко было решиться на такую дерзость. Он помолчал, словно собираясь с мыслями или ища слова. - Девушка, которую вы принимаете у себя сегодня, - англичанка. Знаете ли, в последнее время мое, в общем-то, спокойное отношение к подданным этой достойной, - он болезненно усмехнулся, - страны несколько... несколько изменилось. Недавнее покушение на Виперу делает меня чертовски подозрительным. Савальери взглянул герцогу в глаза. - Что вы бы сделали на моем месте, Чезаре? Остаться в стороне, рискуя вашей жизнью? Пойти на открытый скандал, задержать синьорину Райт, проверить ее личность... а если она всего лишь невинное дитя, нуждающееся в нашем благотворном климате? Прислать сюда наемника или тупого солдафона - тайно, в дом знатного вельможи и моего, - надеюсь, я все еще могу так считать, - друга? Или прийти сюда самому, скрытно, незаметно, дабы не смущая вас или синьорину, не слыша и не видя ничего, что не касается интересов безопасности Неаполя и вашей, всего лишь убедиться, что вам, мой бесценный друг, не грозит опасность? Что бы вы выбрали?
Чезаре Мидоллини: - А-а… Вот вы о чем, - протянул Мидоллини, то ли принимая объяснения Савальери. То ли умело делая вид, что их принимает. Рука ослабила хватку, однако собака, прекрасно читая в душе хозяина, больше не рычала, а наоборот, лениво мотнув головой, улеглась у ног Чезаре. – Знаете, Николло, я совсем недавно вспоминал о вас, разучивая одну занятную токатту. И как раз думал о том, что личность сеньоры Райт не может вас не заинтересовать. Каюсь, она здесь, в моем доме, больше потому, что англичанка. Чем потому, что красавица. Поэтому… Раз вы отказываетесь от вина, друг мой, я велю, чтобы вам принесли плед. Вы вольны уйти, когда вам наскучит, если беседа окажется просто светской болтовней. Или, наоборот, дождаться её завершения, и составить мне компанию за поздним кофе. Последнему я был бы рад, - добавил герцог с мягкой улыбкой.
Eleanora Right: Баронесса всё любовалась видом южного побережья. Она не знала, сколько прошло времени, но она устала стоять и поэтому решила пройтись по террасе. Элеонора сняла перчатку с правой руки и провела ладонью по гладкому прохладному мрамору. Одев перчатку баронесса направилась к одной из ваз с цветами. Элеонора подошла, слегка наклонилась и вдохнула аромат свежих цветов. Девушка улыбнулась сама себе. Она вновь раскрыла веер и медленно пошла по террасе в сторону дома Черазе...
Никколо Савальери: - Чашечка кофе в вашем обществе, друг мой, - с открытой улыбкой отозвался мессир Никколо, - о лучшем завершении этого нелегкого дня я не мог и мечтать. Почту за честь... Но взгляните, Чезаре, ваша дама, похоже, скучает. Не смею отрывать вас от столь приятного общества.
Чезаре Мидоллини: - Вы правы, Николло. Я вынужден буду вас покинуть. Сквозь арку дверного проема, соединяющего дом с террасой, видно было, что очаровательной английской баронессе наскучило любоваться красотами непольской панорамы, и она нуждается в новом объекте интереса, например в обществе хозяина палаццо. Чезаре торопливым движением задернул портьеру, скрывая укрытие маркиза Савальери от посторонних глаз, и тихо кликнул собаку: - Идем, Цезарь, я представлю тебя нашей гостье. Родословная четвероногого любимца герцога Мидоллини, пожалуй, не уступала по длине родословной самого герцога. Поэтому этот принц собачьих кровей, носящий звучный титул римского императора, поднялся на ноги с истинно королевским достоинством. И неторопливо потрусил следом за хозяином. – Мне нет прощения, мадонна. Я заставил вас ждать. Оказавшись подле Элеоноры, Чезаре покаянно склонил голову. – Но иногда животные - словно дети. Я знаю, вы любите лошадей и, уверен, поймете, что я имею ввиду. Позвольте познакомить вас – это Цезарь, и имя этого красавца очень просто запомнить. В отличие от Казиоммо, того прекрасного арабского скакуна, что вы поминали.
Eleanora Right: Баронесса встретила герцога с улыбкой. - Нет, что вы... Я Вас прекрасно понимаю. Я не имею права корить вас за это. Девушка сложила веер. Элеонора посмотрела на дога. Цезарь действительно был достоин всяческих похвал. - Какая прелесть. Он кусается? - спросила девушка, посмотрев теперь на хозяина собаки. Баронесса любила животных и ей очень хотелось погладить дога.
Чезаре Мидоллини: – Кусается. Когда я велю, – серьезно ответил Чезаре. - И не кусается, когда не велю. Он же пес, мадонна. Слуга, защитник и друг в одном лице… то есть, простите, собачьей морде. Хотя я нахожу её иногда весьма глубокомысленой. Под стать человеческой… Герцог с неожиданной лаской погладил угловатую голову дога, и псина, с молодого теленка размером, с блаженной собачьей «улыбкой» растянулась на прохладном мраморном полу. – Однако, мне кажется, вы вскоре подумаете, что я позвал вас для того лишь, чтобы безжалостно уморить голодом. Пройдемте к столу?
полная версия страницы