Форум » Архив II части игры: Vedi Napoli » "Клавесин и вид на Везувий", Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 18.45 » Ответить
"Клавесин и вид на Везувий", Палаццо Мидоллини, 21.07.1752, 18.45
Чезаре Мидоллини: Палаццо Мидоллини прадед Чезаре отстроил на Виа Партеноппе, улочке, огибающей залив параллельно набережной, но чуть сильнее забирающей на холмы. Так что с огромной мощенной бело-розовым мрамором террасы палаццо, выступающей изящным полукругом колоннады в сторону залива, герцог имел удовольствие любоваться во всех подробностях красотой неаполитанской бухты и затянутым дымкой конусом Везувия. Ни то, ни другое на пятом десятке уже не вызывало у Чезаре особого трепета, но прекрасно подходило в качестве антуража для делового обеда или романтического ужина. Особенно если гость (или гостья, что, положа руку на сердце, случалось чаще) оказывался приезжим. И тогда разговор о красотах Неаполя, сопровождаемый изящным взмахом ладони в сторону залива, превращался в изысканную приправу к сладкому вину или горькому кофе. Сегодня герцогу Мидоллини предстояло режиссировать хорошо известную ему пьесу «Неаполь на закате дня» перед очаровательной молодой баронессой «сеньорой Элеонорой», чье здоровье, по её утверждению, не выдержало засилья английских туманов и нуждалось в изрядной порции более благосклонного солнца. Заезжая сеньора казалась совершенно очаровательной женщиной, к тому же она знала толк в арабских лошадях. Что не могло не заинтересовать Чезаре, питающего известную страсть к благородным скакунам арабских кровей. И была англичанкой. Что тем более не могло не заинтересовать Мидоллини. Хотя бы потому, что, он был уверен, это заинтересует маркиза Савальери. Поздний обед (или ранний ужин) был назначен на семь часов вечера. Без четверти семь слуги расставляли вдоль парапета вазы с цветами, заканчивали сервировку накрытого на две персоны прямо тут же, на розовой террасе, стола, скрипач неторопливо настраивал скрипку, извлекая из инструмента пронзительной чистоты ноты. А сам Чезаре, мельком поглядывая на Везувий, задумчиво перебирал пальцами костяшки клавесина. Герцог музицировал редко, хотя, как и любой вельможа, умел при необходимости собирать звуки в некое подобие музыки. Что ни говори, испортить, например, токкату Фрескобальди тяжело. Но не невозможно. «И я в себя верю», - усмехнулся Мидоллини, сфальшивив третий раз подряд. И, поймав удивленный взгляд скрипача, едва заметно пожал плечами. Suum cuique. Каждому свое.
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Eleanora Right: Элеонора кивнула в знак согласия. - С удовольствием, - ответила она, на губах застыла лёгкая улыбка, - Признаюсь, я бы перекусила, поскольку с самого утра ничего не ела. Никак не могу привыкнуть... Переезды, знаете ли. - объяснила баронесса. Она ещё раз посмотрела на пса и последовала за герцогом к столу. Вечерело, воздух становился прохладнее. Элеонора прикрыла руками обнажённые плечи. Баронесса забыла свою накидку, о чём теперь жалела. Подул лёгкий ветерок, слегка растрепав причёску девушки. Элеонора лёгким движением руки убрала упавший на лицо чёрный вьющийся локон.
Чезаре Мидоллини: Чезаре сделал едва заметный жест рукой, и над плывущей в ранний вечер верандой проникновенно запела скрипка. Умоляя, обещая, плача о несбыточном. На стол выставили свечи, накрытые в честь ветреной погоды высоким стеклянным колпаком с открытым верхом. Мидоллини, отрицательно качнув головой, остановил лакея, направившегося было к миледи, чтобы отодвинуть для нее стул. – Я сам, если вы позволите, мадонна.
Eleanora Right: Элеонора улыбнулась, лёгкий кивок в знак согласия. Баронесса легко села на край стула, поддерживая грациозную осанку. Она сняла наконец-то перчатки, обножив изящные белоснежные руки. Девушка положила перчатки на колени, поверх них руки. Элеонора следила взглядом за каждым движением герцога, одаривая его нежной улыбкой, когда их глаза встречались. - Я хотела поинтересоваться, ваше Сиятельство. Позволите ли вы мне как-нибудь прокатиться на вашем жеребце? Я так соскучилась по своей Сонадор... Казиоммо очень на неё похож характером. Ветерок разносил запах духов баронессы по террасе, смешиваясь с запахом цветов, предавая какую-то сказочность сегодняшнему вечеру, играл с её локонами...
Чезаре Мидоллини: - Если вы так на меня смотрите только ради этого… Почему нет? Но должен предупредить вас, мадонна, что этот мерзавец норовист. И принимает далеко не всякого седока. Чезаре улыбнулся в ответ на улыбку гостьи, ситуация откровенно его развлекала. Но не следует, пожалуй, забывать и о развлечении для маркиза Савальери. Лакей наполнил бокалы вином, темным и терпким, почти черным в наплывающем с моря полумраке. И Мидоллини не оказал себе в удовольствии самолично подать этот бокал даме. Обойдя стол, он остановился за плечом Элеоноры, и, наклонившись, поставил бокал подле тарелки баронессы, словно невзначай коснувшись ладонью её обнаженного плеча. – Боже правый, да вы совсем озябли. Какой позор для Неаполя! Вы ведь англичанка, я был уверен, что на Альбионе намного холоднее.
Eleanora Right: - Не только ради этого, ваше Сиятельство... - глаза юной леди сверкнули, она слегка улыбнулась лишь краешками губ. Баронесса слегка вздрогнула, когда почувствовала прикосновение герцога к плечу. Элеонора слегка повернулась и приподняла голову. - Я умею усмерять норовистых коней, поверьте... - почти шепотом произнесла девушка. Девушка провела тонкими пальчиками по плечу. - Да, у вас прохладнее, чем я думала, - с лыбкой ответила Элеонора.
Чезаре Мидоллини: – Я вас обогрею… Если только вы позволите… Мягкий, ласковый шепот коснулся нежного ушка баронессы, и сразу же Мидоллини, как ни в чем ни бывало, отстранился, и тоном светского сплетника попросил: - Расскажите мне об Англии, мадонна. Вы видите мой дом, он как на ладони, но я лишен возможности увидеть ваш. А мне хотелось бы иметь представление о том, как вы живете.
Eleanora Right: Девушка лишь хитро улыбнулась на слова герцога, глаза вновь блеснули, отражая тёплый свет свечей. - Вас интересует Англия? Что ж... Я расскажу Вам, как я живу. - начала Элеонора. - Моё поместье поражает воображение с первого взгляда. С ранней весны до поздней осени все здание увито цветущими плющами, единственное, что зависит от сезона – так это цвет листьев - к осени они покраснеют. Оно очень гармонично вписывается в природное окружение. Элегантная, несколько приглушенная цветовая гамма, обилие зелени – все это сразу создает особую неповторимую атмосферу этого места. Внутренние интерьеры удачно гармонируют с внешней отделкой. Спокойные бежево-пастельные тона обивки мебели, занавесей, шелковых обоев прекрасно сочетаются с темной классической мебелью. Баронесса почувствовала, что увлеклась и поэтому остановилась. - Никаких излишеств. Всё просто и со вкусом. - добавила наконец баронесса и улыбнулась. - Погодные же условия оставляют желать лучшего. Дожди, туманы... Не то что у вас. С этими словами баронесса повернулась наконец-то к герцогу и посмотрела прямо в глаза.
Чезаре Мидоллини: – И где же находится это удивительное место? - Осведомился Чезаре, свято соблюдая правила игры. Взгляд глаза в глаза? Сколько угодно. Зеленое утопало в черном, и Мидоллини нарочно не отводил взгляда, наслаждаясь моментом. – Кент, Девоншир, или может Корнуолл? Просветите меня, я так мало знаю о вашей стране. Несколько раз собирался наведаться туда… Но не сложилось. В благодарность я обещаю показать вам Неаполь.
Eleanora Right: Баронесса не собиралась отводить взгляд первой. - Лондон, ваша Светлость, точнее его предместье. Здесь - зеленые холмы и бескрайние луга, живописные долины и изрезанные линии берегов. Здесь тишина и спокойствие окраин сменяются ритмом больших городов. И уже сотни лет респектабельный, чопорный Лондон не меняет своего облика… Элеонора с большой любовью всегда отзывалась о своей родине. Она искренне её любила. Баронесса всё не отводила ясного взгляда, улыбаясь лишь глазами, изредка уголками губ.
Чезаре Мидоллини: «Донна Элеонора старательно уходит от ответа. Или ему так только кажется. А хорошенькой головке баронессы просто невдомек, что собеседнику нужны имена, названия, зацепки, из тех, что можно проверить через агентурную сеть маркиза Савальери». Мидоллини понимающе качнул головой. И щелкнул пальцами, подзывая слугу. – Принесите накидку для сеньоры, стало свежо, - распорядился Чезаре громко, и чуть слышно добавил. – И принесите плед в гостиную. Его вы оставите у портьеры, понятно? Через несколько минут лакей вернулся, и герцог, улыбаясь, принял из его рук почти невесомое нечто мягкой ажурной вязки. – Только не спрашивайте у меня, мадонна, откуда в моем доме женские накидки, - Ироничная улыбка, едва заметное пожатие плеч. – Позвольте, я вам помогу примерить.
Eleanora Right: Элеонора великолепно играла свою роль. За весь вечер она не сказала ничего, что могло бы вызвать подозрение, стать темой для расспросов или же зацепкой, при помощи которой можно что-то проверить о ней. "Неужели он считает меня настолько глупой, донимая допросами? Ах, как наивно полагать, что от меня можно так просто что-то получить... Особенно информацию. Он хочет поиграть? Ну так он получит игру." - подумала баронесса, очередной раз при этом мило улыбаясь герцогу. Баронесса поднялась, затем она подошла к герцогу. Она остановилась буквально в нескольких сантиметрах от Черазе. Девушка приблизилась к герцогу почти вплотную, её губы чуть ли не касались мочки его уха, он мог почувствовать на своей коже её горячее дыхание. - Надеюсь, я уталила ваш интерес относительно моей родины. Я старалась, ваше Сиятельство, описать всё как можно точнее и интереснее, - прошептала баронесса. Затем она отстранилась и улыбнулась. Улыбнулась мягко, непренуждённо, в глазах мелькнула хитринка. Девушка повернулась к Чезаре спиной. - Прошу вас, - негромко произнесла Элеонора. Белоснежная нежная кожа обнажённых плеч всё ещё источала пряный чарующий аромат благовоний. Чёрные локоны мягко ложились на них аккуратными волнистыми прядями. - Мне всегда хотелось полюбоваться интерьерами в неаполитанских домах. Не будете ли Вы так любезны устроить мне небольшую экскурсию по вашему имению. Если это вас конечно же не затруднит. - спросила Элеонора, ещё чуть больше повернув голову в сторону герцога. Она медленно облизала прекрасные алые губки.
Чезаре Мидоллини: Чезаре продолжал держать накидку в руках, но не спешил набросить её на плечи гостьи. Любуясь изящной линией спины девушки, как любуются произведением искусства, притягивающим взгляд своим совершенством. - Экскурсию по поместью в девятом часу вечера? – Голос Мидоллини ложился бархатом на плечи Элеоноры, предвосхищая прикосновение. – А ведь в доме не горит ни одной свечи, вы заметили? Мы одни. Слуги не в счет. И вы меня эпатируете, мадонна. Надеюсь, вы об этом догадываетесь… Ладони легли на вызывающую наготу плеч баронессы касанием мягким, но уверенным. – У вас удивительный изгиб шеи. Такая характерная линия. Чезаре привычно отстранил с пути тугой шелковистый локон и задумчиво коснулся подбородком шелковистой женской кожи. – С чего бы нам начать осмотр, как вы полагаете?
Eleanora Right: Элеонора тихо рассмеялась. Затем слегка повернула голову. Так, что её щека слегка прикоснулась к щеке герцога. - От чего же, ваше Сиятельство? Это всего лишь маленький каприз любопытной леди. Вас так легко удивить? Баронесса перебирала в руках чёрные атласные перчатки. Сперва она хотела их одеть, но затем передумала. Девушка мило улыбнулась в ответ на комплимент. - Я думаю, что начать можно с гостинной, постепенно подняться наверх... - прошептала в ответ Элеонора и кокетливо улыбнулась, слегка опустив и отведя взгляд в сотрону. Она провела кончиками тонких пальчиков по нежной коже груди у кружевной каёмки глубокого выреза платья.
Чезаре Мидоллини: Герцог, коснувшись губами пахнущих ягодами волос своей гостьи, тихо рассмеялся. – На самом деле удивить меня очень непросто, донна Элеонора. А вам бы этого хотелось? В таком случае все в ваших руках. Я буду податлив, как воск, и послушен, как… Как Цезарь. Чезаре не имел ни малейшего желания вести баронессу в гостиную. Да и в спальню, по правде говоря. Человек, опытный в делах амурных, он чуял в происходящем неискренность. С того момента, как очаровательная англичанка вздрогнула от его якобы случайного прикосновения. Не так, ох, не так реагирует женщина на прикосновения мужчины, который ей нравится. Игра все еще оставалась игрой, но игроки, по крайней мере один из них, кажется, не получали приличествующего этой игре удовольствия. – Мне не хочется идти в дом, мадонна. Не сегодня. Такой прекрасный вечер, будет жаль провести его в четырех стенах. Хотите, я вам поиграю? Специально для такой оказии я разучивал новую токатту. Вернее, она старая, написана более ста лет назад. Но мне не хотелось бы терзать вас модным Бахом. Он хорош, но … он не итальянец!
Eleanora Right: Баронесса резко повернулась лицом к герцогу. Она легонько провела тонкими пальчиками по краю воротника сюртука Черазе, затем по его груди. Медленно убрав руку она раскрыла веер, прячась за ним, видны остались лишь глаза. - Поиграете? Вы играете? Как чудесно. С удовольствием послушаю вашу игру. - ответила баронесса на время отстранив веер, одарив очередной улыбкой герцога. Но улыбка была уже другой, какой-то загадочной, искренней, манящей. Элеонора вновь спряталась за веером, оставив возможность Черазе созерцать лишь блестящие яркие глаза.
Никколо Савальери: "Держитесь, Чезаре, держитесь, старый друг", усмехнулся канцлер, наблюдая за павлиньими плясками на террасе. "Девочка хочет игры, девочка хочет играть на равных, доставьте же ей удовольствие... и я не отстану, поверьте, я дам ей то, что она хочет. Надежду застать здесь меня..." Он позволил себе отвлечься от увлекательного зрелища. "Что-то наше королевство становится слишком популярным у английских путешественников", озабоченно размышлял он. "Как знать, не удастся ли и пользу извлечь из этого паломничества в Неаполь? Хотя бы этот вновь прибывший... Скаполо... художник, ищущий покровителя, ведет себя как-то чересчур скромно. Что ж... если в ближайшие день-два юноша не познакомит свет со своим искусством и притязаниями - придется знакомиться с ним самому..."
Чезаре Мидоллини: – Играю. Довольно посредственно, знаете ли. Поэтому рассчитываю на вашу снисходительность, баронесса. Это был удобный повод отстраниться от девушки, и Чезаре не преминул им воспользоваться. Он уселся за клавесин, задумчиво хрустнул пальцами, осторожно тронул клавиши, наслаждаясь моментом молчания человеческого на фоне нестареющей музыки. Через несколько тактов к клавесину присоседились скрипка, и дальше они пели уже вдвоем в ароматном полумраке теплой неапольской ночи. А потом, когда затихли последние аккорды, послышался сухой треск и в вышину над верандой взмыло несколько петард, расцветив ночное небо над палаццо Мидоллини гроздьями фейерверка.
Eleanora Right: - Браво, ваше Сиятельство. Мне действительно понравилось. - ответила Элеонора и улыбнулась. В её словах и улыбке не было ни капли фальши. Искусство - вот что вызывало у леди восторг больший, нежели сундук с драгоценностями. Баронесса любила всё прекрасное во всех его проявлениях. Будь то музыка, живопись, архитектура, танец или литература. Когда небо осветил фейерверк, Элеонора подняла голову, наслаждаясь этим зрелищем. Сейчас она была похожа на ребёнка, которому было ужасно интересно увиденное. Её глаза блестели, а с уст не сходила улыбка. Так она уже давно не радовалась. Уже более трёх лет... Элеонора подошла к герцогу. - Благодарю вас, вы меня искренне порадовали. - сказала баронесса тихо, смотря в глаза Черазе.
Чезаре Мидоллини: - Рад был доставить вам удовольствие, мадонна. Мужчина учтиво поклонился. Это дало Чезаре возможность отпустить глаза, не обижая даму, и в то же время оставить без ответа обращенный на него сияющий взгляд. - А теперь… Наконец… Давайте поужинаем! В небе погасли последние отблески фейерверка, и на террасе стало темно. Но лишь на несколько минут. Затем слуги вынесли из дома пару высоких масляных ламп – удачное изобретение, совмещающее в себе свет и мягкий аромат. А следом образовалось некое небольшое торжественное шествие – шеф-повар Мидоллини самолично явился подать главное блюдо грядущего ужина – огромного лосося, запеченного с картофелем и оливками. Вокруг живописным полукругом выставили закуски: кростини с грибами, артишоки, морских гребешков в венецианском соусе и знаменитую итальянскую фокачу - хлеб на оливковом масле. – Прошу к столу, донна Элеонора.
Eleanora Right: Элеонора одобрительно кивнула и направилась к столу. Слуга учтиво отодвинул стул для баронессы. Девушка аккуратно села и сложила перчатки на колени. Стол был сервирован со вкусом. Слуги и повара постарались на славу. Баронесса взглянула на огромную рыбину и тут ей чуть ли не стало дурно. Но она лишь как-то странно улыбнулась и посмотрела на Чезаре. Элеонора терпеть не могла рыбу, как бы хорошо она не была приготовлена. Но девушка никоим образом не хотела огорчить хозяина. - Как красиво. Думаю, что вкус сих яств не уступает виду. - сказала с улыбкой баронесса, - У вас великолепные повара. Девушка искоса бросила мимолётный взгляд на лосося и снова посмотрела на герцога с улыбкой, как ни в чём не бывало. - У меня скоро день рождения. Я хочу устроить приём на своей вилле, дабы познакомиться с местной знатью. Я всё-таки приехала совсем недавно и кроме вас, увы, никого больше не знаю. Вы придёте? Я была бы безмерно счастлива и благодарна, потому что мне придётся принимать вовсе незнакомых людей. На вас у меня вся надежда. Всё-таки вы ведь не последний человек в городе. Элеонора держа открытый веер в правой руке, медленно сложила его в ладонь левой руки.
полная версия страницы